Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - стр. 23

Две немаловажные темы привлекали внимание молодого журналиста. Одна из них была связана с ходившими по городу разговорами о масонах, их тайных ритуалах, их сторонниках и членах масонских лож в городе. Вторая, отчасти связанная с той же масонской темой, – положение местного еврейского населения. Самару тогда часто называли Иерусалимом на Волге. Здесь мирно уживались основные мировые религии: мусульманство, иудаизм, христианство во всем многообразии его конфессий. Каждая религиозно-этническая община обосновалась в своем районе и обустраивала его в соответствии со своими культурными и бытовыми традициями.

Улицу Николаевскую (она наверняка привлекла внимание Бориса хотя бы своим названием, совпадавшим с его фамилией) называли «маленьким Сионом». Ее заселяли переселенцы и беженцы из Малороссии, где бушевали черносотенные погромы. Самара принимала далеко не всех, так как имущественный ценз оседлости с губернского города не был снят. Но в интересах развития экономики губернатор допускал в свой край семьи ремесленников и разрешал им снимать жилье, а потом и строить собственное, практически в центре города. Обе темы – масонство и антисемитизм – позже оказались в числе тех проблем, над которыми работал историк Николаевский.

В конце 1904 г. Николаевский стал членом одной из двух существовавших в Самаре подпольных большевистских ячеек. Собственно, выбора не было. Первого меньшевика он увидел только в мае 1905 г.[67] Они появились в Самаре лишь в ходе первой российской революции. Об участии Бориса в революционном кружке содержались сведения в материалах наблюдения, осуществляемого губернским жандармским управлением[68]. Это же ведомство констатировало, что 19 ноября 1904 г. в Самаре состоялась уличная демонстрация, организованная комитетом РСДРП, причем по делу о демонстрации было привлечено к ответственности 17 человек, в том числе Борис Николаевский[69].

Революция в городе воспринималась как дело столичное, в основном по газетам и по рассказам людей, побывавших в Петербурге и Москве. Серьезных революционных событий, за исключением участившихся забастовок, в Самаре не происходило. Единственным видным социал-демократом в городе был Иосиф Федорович Дубровинский (Иннокентий) – большевик, кооптированный в ЦК РСДРП после II партийного съезда (1903 г.), на котором и произошел раскол партии. Занимал он, однако, примиренческие позиции, выступал за восстановление партийного единства и поэтому находился в некоторой оппозиции к Ленину. Дубровинский планировал создать в городе нелегальную газету и поручил Николаевскому вести в ней отдел местной жизни. Однако из этой затеи ничего не вышло, так как сам Дубровинский в феврале 1905 г. был арестован в Москве, куда поехал на подпольную встречу.

Более прочные связи установились у Бориса с социал-демократическим деятелем Борисом Павловичем Позерном (псевдоним Западный), также примыкавшим к большевикам. Выходец из семьи прибалтийских немцев, этот молодой человек (он был старше Николаевского на пять лет) стал социал-демократом в 1902 г., а в следующем году был исключен из Московского университета и выслан в Самару, где фактически возглавил марксистскую организацию[70].

1 мая 1905 г. самарские социал-демократы попытались организовать рабочую демонстрацию; участие в ней стало первым уличным выступлением, в котором участвовал Николаевский. Демонстрацию легко разогнала полиция. Тогда нелегальная организация решила той же ночью провести еще одну демонстрацию, хотя смысла в этом было мало. Любая уличная акция носила не только протестный, но и агитационный характер. А агитировать посреди ночи было некого.