Через пламя и ночь - стр. 11

– Но, – Купава прокашлялась и подала голос, – вы не думаете, что каждая жертва становится новым упырём? Вы лишь плодите их стаи. Чем больше «подарков», тем больше упырей. И скоро им не будет хватать одного человека в месяц.

Вытерев жирные руки о скатерть, Стевро потряс пальцем перед лицом Купавы.

– А ты умная, девка. Но тут я оставлю подробности в тайне, с твоего позволения. Считай, что пока меня это не волнует. Пускай плодятся стаи – другие упыри погонят их прочь, чтобы не делить добычу. А нас так и не будут трогать.

– Но как же другие деревни?

Подавшись вперёд, Стевро дыхнул на Илара с Купавой запахом жареной рыбы и, как показалось Илару, чем-то ещё: тёмным, илистым. Волоски на руках зашевелились от неприятного предчувствия.

– Меня не волнуют другие деревни, – проговорил староста. – Только мои люди. И я сам. Я считаю, что это справедливо. Другие пусть продаются огнепоклонникам, раз те так охотно их защищают.

Купава опустила глаза и отстранилась, чуть откинувшись на спинку стула. Подавальщик принёс им рыбу с хлебом, но Купава к еде не притронулась.

– Не проще ли было тоже заплатить чародеям? – нахмурился Илар.

Стевро допил квас и закинул в рот последний кусок – хрустящую хлебную корку, обжаренную в масле. Усы его снова блестели от жира и питья, а сквозь ароматы еды настойчиво пробивался другой запах, которого не исходило больше ни от кого в хмельной избе. В голове Илара билась какая-то мысль, но он никак не мог её уловить.

– Ограбленным быть всегда просто, – ответил Стевро. – Просто, да глупо. Я сразу сказал, что чародейская мразь не получит ни единой монеты с Сырого Ольшака. И всем запретил с ними якшаться. Пускай грабят доверчивых дурачков, которые понадеются, что те не сожгут их дома. А я не дурак и цену себе знаю. Наши дозорные теперь готовы пристрелить любого, кто покажется на дороге с козлиным черепом у седла. Это в них надо стрелять, а не в нежаков.

Купава быстро посмотрела на Илара, а он стиснул её ладонь под столом: молчи, мол, не нужно спорить. В груди кольнуло и будто вспыхнуло, заворочалось что-то горячее. Чем дальше они сидели, тем тяжелее становилось дышать и сильнее болели раны. Илар склонил голову, делая вид, что соглашается со Стевро.

– Я услышал, что ты хотел сказать. Спасибо. Сырой Ольшак – гостеприимное и надёжное место, я буду его помнить.

Стевро развёл руками.

– Что мне с того, что ты будешь помнить? Гостите и поезжайте дальше, главное, не приносите лиха с собой.

Илар тронул Купаву за плечо, и они вышли из хмельной избы, так ничего и не попробовав. Заведя Купаву за угол, Илар прислонился спиной и затылком к бревенчатой стене, чувствуя, как в груди продолжает разгораться жар, а горло пересыхает – даже пожалел, что не захватил с собой кружку кваса.

– Ты чего? – Купава осторожно положила руку ему на предплечье.

Волосы прилипли ко лбу от пота. Сглотнув, Илар выдавил:

– Стевро – упырь.

Купава приоткрыла рот.

– Ты почуял? Как?

– Запах. От него воняет гнилым болотом. Ты не заметила?

– Н-нет… Но то, что он ублюдок, это и без вони ясно.

Илар осмотрелся в поисках воды – дождевой бочки или колодца, но, как назло, ничего не нашлось. Он выругался сквозь зубы и взъерошил взмокшие волосы.

– Не знаю, сжирает он сам этих жертв или действительно дарит своим братьям, но оставаться здесь я больше не собираюсь. Идём.