Через не хочу - стр. 9
Каждый человек живет на какую-то тему, как будто пишет сочинение «на тему». Тетя Фира живет на тему «Лева», мой папа – ученый, поэтому живет на тему «теория оболочек»… и еще «Лева», мама живет на тему «все должно быть правильно». А «дочки» живут на тему «родители». Илона рассказывала, как ссорится с мамой. Виталик нашептал мне на ухо, что Илона на вступительном экзамене в театральный написала сочинение «Как я ненавижу свою мать». Может, приврал для красоты. А может, и нет. Ей, наверное, все говорят: «Твоя мама красавица, а ты похожа на папу». Дочка Басилашвили Ольга то и дело гордо говорила «мой папа».
Лева сказал ей: «А знаешь, кто мой папа? Мой отец – Илья Резник». И все засуетились: «Как, твой отец – Илья Резник?!» Лева удивился, и я удивилась – откуда все знают дядю Илюшу? Оказалось, есть большая знаменитость в мире эстрады – Илья Резник, пишет песни для Аллы Пугачевой. А мы и не знали, потому что эстрада не входит в сферу наших интересов. Лева просто хотел сказать, что любит своего папу не меньше, чем она своего, хоть он никакая не знаменитость.
Илона поет вместе с Пьехой, Наташа Пахоменко тоже поет вместе с мамой, их показывают по телевизору.
А если бы всех показывали по телевизору вместе с родителями? Меня бы показали вместе с папой, как мы вдвоем пишем формулы на доске, пишем, кладем мел, вытираем пот со лба… я в костюме и галстуке. А Лева вместе с дядей Илюшей – лежат на диване и смотрят футбол.
Все, абсолютно все были в джинсах, а я в юбке, вот драма моей жизни.
ДЖИНСЫ ЕСТЬ У ВСЕХ, КРОМЕ МЕНЯ. Даже мышка Микки Маус носит джинсы «Levi Strauss&Co»… А я? У Алены, Ариши и Нины джинсы «Levis». У Левы «Lee». Ценность джинсов «Lee» заключается во флажке, бывают с оранжевым флажком и с красным, оранжевый лучше, чем красный.
У Виталика джинсы разных фирм, у него есть «Levis», «Lee» и «Wrangler».
А у меня эстонские джинсовые брюки за двенадцать рублей. Стыдные, позорные, невыносимые эстонские джинсы. Мама иногда спрашивает, почему я не надеваю свои «джинсы», и тогда я вынуждена надевать этот кошмар моей жизни, незаметно засовывать под свитер юбку и переодеваться в лифте.
Папа не жадный, но разве мне можно разговаривать с ним об одежде, объяснить, что человек в фирменных джинсах становится другим?! Один раз я робко сказала: «Папа, у всех есть джинсы, кроме меня», и он ответил: «Ты хочешь быть как все?» С любопытством, как будто проводил эксперимент по вычислению моей человеческой ценности.
Что мне предпочесть – человеческое достоинство в юбке или унижение в джинсах? Ответ понятен.
– Да, я хочу быть как все.
– Хорошо. Пусть мама купит тебе все, что сочтет нужным, чтобы ты была как все, – сказал папа и так горько скривился, как будто теперь-то уж стало совершенно понятно, что я не оправдала его ожиданий.
Но лучше бы я выбрала человеческое достоинство, потому что унижение оказалось напрасным.
– Это противоречит принципам нашей семьи, – ответила мама.
– При чем здесь принципы?
– Если нужно объяснять, то я опоздала на целую жизнь, – печально сказала мама.
– Нет, ты не опоздала! Я все знаю! Носить джинсы, которые стоят как зарплата инженера, это пренебрежение к людям, у которых хуже образование и соответственно меньше зарплата, чем у вас, – заторопилась я, – а я сама еще никто. Я должна выучиться, работать, достигнуть успехов и на пятидесятилетие купить себе джинсы.