Чем пахнет дождь - стр. 23

Я одёргивала сына только тогда, когда он мешал остальным людям, бронзовый верблюд же был словно специально установлен, чтобы его обтирала неугомонная малышня. Не только я переживала сложный период в жизни, Тима тоже.

Это я ушла от мужа-алкоголика, отказавшись ехать в чуждый мне Краснодарский край, жить с его родителями, Тима же в одночасье лишился отца. Вова не уделял внимания сыну, игнорировал его присутствие, но ребёнок, не видевший другого отношения, принимал равнодушие за любовь. Просто папа занят, он настоящий моряк, офицер, защищает границы нашей родины – а это не шутка какая-то, а самая настоящая военная служба!

Он потерял привычный мир, друзей по двору и садику, отдельную комнату, многие игрушки, которые я попросту не смогла увезти с собой. Обещала Тиму вернуться, забрать, понимая, что больше не переступлю порог в прошлую жизнь. Надеялась, что постепенно забудется и робот-конструктор, и огромный, раздолбанный грузовик, который стал бы отдельным местом в багаже, согласись я его тащить.

– Что такое «пржевальскому»? – после внимательного изучения куска гранита с надписью, спросил Тима.

– Пржевальский – это фамилия учёного, географа. Читай, что дальше написано, – подсказала я.

– Первому исследователю природы центральной Аз… я не знаю такой буквы, – Тима обиженно смотрел на надпись, буква «I» поставила его в тупик.

– Азии, – прочитала я. – Исследователю Центральной Азии. Это такая буква «и».

– Где это Центральная Азия? – проигнорировав букву, спросил Тима. – Там море есть, а военные корабли? – задал самый ожидаемый вопрос из всех, какие только могут слететь с его уст.

Куда бы мы ни шли, о чём бы ни говорили, первым делом требовалось уточнить, есть ли в этом месте море и военные корабли. Ведь для сына моряка самое важное, чтобы были корабли и море.

– Нет, – пожала я плечами.

– Ладно, – покладисто согласился Тима и снова полез на верблюда.

Устав, я шлёпнулась на лавочку у детской площадки, тут же, в Адмиралтейском саду. Верблюд, как и сам господин Пржевальский Николай Михайлович, были забыты, погребены под впечатлениями от бесчисленных корабликов, катеров, прогулочных теплоходов на Неве. И самого настоящего пиратского судна, пришвартованного на Мытнинской набережной. На самом деле тематический ресторан, но переубеждать Тиму не стала, пиратское судно – значит пиратское. Выглядело действительно внушительно и атмосферно.

Тима, съев мороженое, поймал второе дыхание и носился между качелями, я же мечтала оказаться дома, снять осточертевшую обувь на каблуках, вытянуть ноги и закрыть глаза. За время на Кольском я успела отвыкнуть от суеты центра Санкт-Петербурга, особенно в туристический сезон.

– Мила? – услышала я смутно знакомый женский голос.

Повернулась, в первое мгновение не узнала сидящую рядом. Женщина лет двадцати пяти, тридцати, довольно приятная, худенькая, с градуированным каре, в подростковой толстовке, широких джинсах, белых кроссовках.

– Аня. Аня Краснополова, – подсказала она то, что я и так поняла, только вслух сказать не успела.

– Я, – кивнула я. – Привет. Какими судьбами?

– Да мы как бы живём в Питере, – засмеялась Аня. – Вот ты откуда? В отпуск приехали, с мужем?

– Навсегда, с сыном, – не стала я лукавить.

Кому-нибудь другому может и соврала бы, скрыла то, что стало с моей жизнью. Не люблю делиться проблемами, неприятностями, радость – другое дело. Жаль, что радость в моей жизни в огромном дефиците.