Человек заговорил. Происхождение языка - стр. 41
Вообще, это опасная тенденция. Это значит, что наука умирает. Места ученых занимают люди, овладевшие PR-технологиями. Все научные регалии Пинкера не поместятся на страницу. На каждом тематическом мировом Конгрессе он в президиуме, а то и председатель. Парадное лицо американской науки, использующей вместо доказательств PR.
Приведя в качестве последнего доказательства убийственный аргумент из столь близкой психолингвистике области воздухоплавания, С.Пинкер тут же пишет:
"Остается один шаг, чтобы завершить доказательство того, что язык – это особый инстинкт, а не просто мудрое решение проблемы, придуманное от природы мыслящими существами. Если язык – это инстинкт, у него должна быть определенная область в мозгу и, может быть, даже специальный набор генов, которые помогают запустить этот инстинкт". (Пинкер, 2004,С.36).
Все надуманные образы у Пинкера уже превратились в "доказательства мудрого решения проблемы". И он мудрит дальше: вбивает последний гвоздь.
"Грамматические гены или "орган языка" еще не были никем открыты, но поиск их ведется", – пишет он. (Там же, С.37). Ясность насчет того, что грамматические гены не были открыты, дополняется сдержанным оптимизмом: мол, возможно, найдут. Свое мнение на этот счет я выражал не раз: если существует ген, дефективность которого вызывает нарушения речи, это отнюдь не означает, что он является первопричиной языка: он сам, причина его появления, нуждается в эволюционных объяснениях. Мыслить по-другому означает профанацию проблемы. Когда нос забит, речь тоже становится дефективной, но это не значит, что нос является причиной языка.
Идефикс таких «мыслителей», как Пинкер, заключается в том, чтобы доказать наличие у человека специальных грамматических генов или нейронов. Как это, согласно его мнению, может быть доказано? Вот как:
"Нанесите повреждение этим генам или нейронам – и пострадает язык, в то время, как остальные части интеллекта продолжат работу; сохраните их невредимыми в поврежденном по другим направлениям мозгу – и вы получите отсталого индивида с нетронутым языком – "лингвиста идиота-гения". (Там же, С.36).
Последние, если где и топчут коридоры, то, наверное, только в Гарварде. В реальности идиотия всегда сказывается на способности выражать мысли. Во-первых, потому что мыслей нет; во-вторых, потому что нет ума, чтобы их выразить. Идиот, являющийся одновременно гением лингвистики, это розовая мечта некоторых лингвистических гениев, которая – могу спорить на что угодно – никогда не осуществится. Напрасно Пинкер думает, что у лингвистики есть некий приоритет, эксклюзивная способность развиваться в качестве науки, благодаря усилиям идиотов. "Лингвиста идиота-гения" не может быть точно так же, как "физика идиота-гения" или "медика идиота-гения". Способность думать является первичным признаком ученого, все остальное – вторично, включая звания, место работы в научном учреждении, председательствование на научных конференциях и даже способность говорить. Гений-физик С.Хокинг, например, не говорил много лет.
Что касается первого варианта – интеллект без языка, – то здесь дело обстоит несколько сложнее. Если афазия является врожденной (не немота, а именно афазия, исключающая даже внутреннюю речь), полноценного умственного развития не будет тоже. Если полным афазиком неожиданно станет профессор, то… В данном случае диагноз тоже неутешителен: если он не сможет не только говорить, но и мыслить на языке, это означает, что он вообще не сможет мыслить, хотя идиотом станет не сразу. Он продержится некоторое время, благодаря информационной подпитке мозга зрительными образами и снами, но придет время, когда его взгляд станет бессмысленным.