Человек заговорил. Происхождение языка - стр. 28
Наверное, многие удивятся моему мнению, что главной философской отправной точкой направления, определившего развитие языкознания во второй половине 20в. (впрочем, Хомский и ныне – наиболее цитируемый из всех живущих на Земле авторов) стал марксизм.
Марксизм – это несоссюровский, но тоже вышедший из Гегеля структурализм.
Зачастую трансформационную парадигму, предложенную Хомским, понимают узко. Его требование "вместо таксономической модели нужна трансформационная модель лингвистики" (там же, С.20), трактуют не как принципиальную борьбу с атомизмом в лингвистике, а просто как новый метод описания. Мол, Хомский выделил "группу простейших синтаксических структур, называемых им ядерными (типа: Петр читает книгу). Прилагая к такой ядерной структуре операцию пассивации, получаем "Книга читается Петром". Если приложить к ней операцию отрицания, получим "Петр не читает книгу"… и т.д." (Леонтьев А.А, 1999,С.39).
Бог с ними, с ядерными структурами: по сути дела, это тоже атомизм, только синтаксический (атом – он тоже структура). Хомский, как и пражские лингвисты, велик тем, что дошел до пограничной ситуации, но другим путем, нежели Николай Трубецкой и Роман Якобсон.
Синтаксис, долго пребывавший без должной оценки со стороны лингвистов, – вот движущая сила речевой деятельности по Хомскому. Его трансформационная грамматика вся находится в рамках деятельностной парадигмы, которая именно в этот период активно разрабатывалась философами-марксистами. Не случайно Хомский во второй своей деятельности – политической публицистике – явил себя "левым", будучи принципиальным критиком американского империализма.
Согласно Хомскому, синтаксис – это процесс; тотальность, захватывающая в свою сферу все языковые определенности. Они все растворяются в нем. Когда рождается предложение, непосредственно в момент речи, фонология и морфология встраиваются в синтаксис. Вот почему у этого направления лингвистики два равнозначных наименования: генеративистская (порождающая) грамматика и универсальная грамматика.
Первое название подтверждается изящными, бесконечно ветвящимися примерами того, как порождается речь благодаря синтаксическому импульсу; как изменяются, подчиняясь ему, морфоформы.
Второе самоназвание – универсальная грамматика – представляется претенциозным. Да, признак универсальности присутствует в том, что не только английский (сам Хомский работал с этим языком), но и многие другие языки народов мира подводятся под его синтаксические модели. Существует, правда, другое мнение: будто модель Хомского "успешно описывает английский язык и речь", но "как лингвистическая, так и основанная на ней психолингвистическая модель Хомского оказалась мало приемлемой для языков другой структуры, даже для русского". (Леонтьев А.А., 1999,С. 42).
Возможно, так оно и есть, если подходить к идефикс Хомского как к системе, забывая о тотальности метода, на основе которого в каждом языке можно раскрывать свои, только ему присущие трансформационные модели.
С другой стороны, Хомский не сумел вписать значение в свою "универсальную" грамматику и был вынужден занять принципиально асемантическую позицию. "Если действительно будет доказано, что значение играет роль в лингвистическом анализе, то…основанию лингвистической теории будет нанесен серьезный удар", – писал он (Хомский, 2000, С.9). Уточним: его теории.