Человек внутри - стр. 15
– Ты обманывал и не видел меня. А я приехал, как дурак. Иди ты к чёрту!
– Сами идите туда же! Выходите, выходите скорее, пока не вошла Анна. Она оглохнет от вашего крика, и нам несдобровать, – предостерегающе пискнул помощник и вытолкал меня за дверь, но не захлопнул её.
– Ну?
Помощник приложил глаз и губы к дверной щели и проговорил уже совершенно спокойно:
– Вы не уходите, поэтому я стою тут. Хотите верьте, хотите нет, но мы виделись однажды. И я бы выбрал работу монотонную и скучную, да только не могу. Меня словно направляет какая-то сила, о которой я ничего не знаю. Она тянула меня в «Летний розмарин», и мне теперь стыдно, что я был странным. Константин, наверное, крутил пальцем у виска.
– С чего вдруг? Ты ему не нужен.
– Так оно и есть. А говорят и крутят. Крутят и говорят. По крайней мере, все те, с кем я сегодня столкнулся.
Он часто заморгал и хотел было ещё что-то сказать, но ко мне подбежала Сонечка с тем же бурым медвежонком, у которого было оторвано левое ухо.
– Чего тебе?
– Вы ругались.
– Ни за что, – бодро заверил Сонечку помощник, выйдя из комнаты.
Он подхватил девочку на руки, поцеловал её нежно в лоб и спросил мягким красивым голосом:
– Где мама? Почему она до сих пор не вышла проверить, что к нам зашёл Владимир? А… Ну, если так нездоровится, то ничего. Со всеми бывает, – прошептал помощник и попросил меня уйти по-настоящему.
На лестничной площадке я вновь встретил бабку. Приподнявшись на носки, она тянулась до кошки, которая лежала на подоконнике и махала облезлым хвостом.
– Мяу! – закричала она и зашипела протяжно.
– О, что за беда, – буркнула бабка. – Сиди тогда, что мне с тобой делать.
– То ли ещё будет… То ли ещё будет, – повторил я и покосился досадливо почему-то не на бабку, а на кошку.
Глава третья.
Сон Владимира Беркутова
Дарья Сергеевна не спала в комнате на втором этаже, а писала море акрилом в гостиной. Рядом с нею, на столике, не укрытом скатертью или салфеткой, лежали заляпанные тюбики с краской, мягкие старые тряпочки и кисти с маленько растрёпанными белыми волосками. Картина была впечатляющая, огромная, и человек в лодочке, рассекающей тёмно-бирюзовые волны, не боялся бури, которая назревала в воздухе.
У Дарьи Сергеевны всякий раз поднималось настроение, когда она бралась за любимое дело. Сегодня же почему-то её настроение было неважное, и она жаловалась то на жару, то на холод и просила меня то распахнуть, то закрыть окно, едва прикрытое полупрозрачной шторой. Я зевал и скучал, да всё посматривал на незаконченную, в какой-то мере искусную марину.
– Её б ещё лаком покрыть, – говорила она с безумным восторгом. – Да, покрыть. Завтра займусь этим, а за ночью она успеет высохнуть. Не спать! – вскрикнула Дарья Сергеевна, когда я на мгновение прикрыл глаза. – Лучше уж скажи, почему задержался. Мне интересно, что там в магазине.
Она резко остановилась и взяла конец кисти зубами.
– Да так, маленькая неприятность, происшествие, если можно так выразиться…
Дарья Сергеевна слушала внимательно, как Василий, но в отличие от него, нисколько не посочувствовала мне, а скорее наоборот проявила мрачное безучастие и окончательно растворилась в картине.
– Краски завтра куплю, а то заканчиваются. У меня куда-то подевался плотный картон. Не ты забрал его?
– Не шути так. Я твоего не беру.