Человек, упавший на Землю - стр. 18
Канутти выдержал требуемую вежливостью паузу, потом сказал:
– Потрясающе, Нат. Где ее производят?
– На фабрике в Кентукки. Но, насколько я смог выяснить, зарегистрирована она в Нью-Йорке. На бирже их акций нет.
Канутти слушал с тем серьезным выражением, которое, вероятно, приберегал для торжественных случаев вроде приема в новый загородный клуб.
– Ясно. Да уж, хитро.
«Хитро»? Что это значит, черт побери? Конечно хитро. Это попросту невозможно.
– Да, хитро. Поэтому я и пришел. – Брайс помедлил; очень уж не хотелось обращаться с просьбой к этому самоуверенному экстраверту. – Я хочу разобраться, как она все-таки работает. Нельзя ли мне воспользоваться большой лабораторией в подвале, по крайней мере на каникулах? И мне не помешал бы студент-помощник, если возможно.
Где-то на середине его речи Канутти глубже вдвинулся в кресло, словно Брайс с силой вдавил его в мягкие поролоновые подушки.
– Наши лаборатории загружены под завязку, Нат, – объявил он наконец. – Сами знаете, у нас промышленных и оборонных проектов невпроворот. Почему не написать компании-производителю и не спросить, в чем там дело?
Брайс постарался сохранить спокойный голос.
– Уже писал. Они не отвечают. Никто и ничего о них не знает. В журналах ни строчки, даже в «Американской фотохимии». – Он сделал паузу. – Послушайте, профессор Канутти, мне нужна только лаборатория… Обойдусь без ассистента.
– Уолт. Уолт Канутти… Лаборатории перегружены, Нат. Координатор Джонсон подвесит меня за розовые ушки, если я…
– Послушайте… Уолт… это фундаментальное исследование. Джонсон постоянно твердит о фундаментальной работе. Хребет науки и все такое. А чем занимаемся мы? Ищем, как дешевле производить инсектициды, и совершенствуем химические бомбы.
Канутти, все так же утопая в кресле, нахмурился:
– Не стоит говорить о наших оборонных проектах в подобном тоне, Нат. Наши прикладные исследования…
– Ладно. Ладно. – Брайс боролся с собственным голосом, упрямо рвущимся в крик. – Убивать людей – главное. Часть национальной политики. Но эта пленка…
Канутти саркастически скривился:
– Послушайте меня, Нат. Вы собираетесь лезть в коммерческий процесс. Уже отлично отлаженный. Подумайте хорошенько: стоит ли кипятиться? Ну, необычная пленка. Так и отлично.
– Господи, – сказал Брайс. – Пленка более чем необычная. Вы химик; вы знаете химию лучше меня. Разве вы не понимаете, какую технологию это подразумевает? Соли бария и газообразный проявитель!.. – Он внезапно вспомнил про зажатую в кулаке пленку и вновь продемонстрировал ее, словно змею или священную реликвию. – Все равно как если бы… как если бы мы были пещерными людьми, ловили блох у себя под мышками и кто-то из нас нашел бы… моток детских пистонов…
Эта мысль поразила Брайса, словно удар под дых. Он на секунду умолк, думая: «Пресвятой Боже… моток пистонов!»
– …и бросил бы в огонь. Подумайте о традиции, о технической традиции, которая подготовила создание полоски бумаги с рядом аккуратных пуговок пороха, чтобы мы могли услышать хлоп, хлоп, хлоп! Или если бы древнему римлянину показали наручные часы, а он знал только солнечные…
Брайс не закончил сравнение, думая о пистонах, как те громко хлопали без всякого запаха пороха.
Канутти холодно улыбнулся.
– Что ж, Нат, вы очень красноречивы. Но я не стал бы заниматься проблемой, которую уже решила крепкая исследовательская команда. – Он попытался шуткой разрядить обстановку. – Вряд ли нас посетили люди из будущего. Тем более с единственной целью продать нам фотопленку.