Человек, стрелявший ядом. История одного шпиона времен холодной войны - стр. 18
В начале 1956 года Деймон послал его туда на встречу с агентом КГБ под псевдонимом Надийчин (от украинского «надія» – «надежда»). На самом деле того звали Иван Бысага. Родился он в 1919 году в крестьянской семье в Закарпатье, которое как раз вошло в состав Чехословакии (в СССР – лишь в 1945 году). После войны Бысага проходил обучение шпионскому делу в Киеве, а в 1953 году всплыл в Австрии под личиной беженца. На следующий год – как раз тогда, когда Сташинский в Польше входил в образ Леманна, – он переехал в Мюнхен. Там он пытался связаться с бандеровцами, но тщетно – его подозревали в работе на КГБ, как и любого, кто покинул Украину после 1945 года. А вот доверие соперников Бандеры он сумел завоевать. Они группировались вокруг газеты «Украинский самостийник», издаваемой Львом Ребетом, юристом, журналистом и политиком39.
Когда Сташинский впервые приехал в Мюнхен, Ребету было 44 года. Он жил в Мюнхене с супругой Дарьей – журналисткой, политически активной не меньше мужа, – и детьми, Андреем и Оксаной. Ребеты возглавили оппозиционное крыло в ОУН, получившее от бандеровцев ярлык марионеток ЦРУ. А вот Деймон, куратор Сташинского, полагал, что тексты главного редактора «Украинского самостийника», интеллектуального лидера украинского национализма, вредят международной репутации Кремля и удерживают эмигрантов от прекращения антисоветской деятельности и возвращения на родину.
Сташинскому поручили роль курьера между Карлсхорстом и Бысагой – статиста в разыгрываемой КГБ пьесе. Ее сюжетом было похищение Льва Ребета. В Восточном Берлине органы планировали склонить его к участию в антинатовской пропаганде, как некоторых других «перебежчиков».
По приказу из Карлсхорста «Леманн» предложил Бысаге подсыпать Ребету в пищу химикат, который на время лишил бы его сознания, и вывезти. Бысага прямо не отказывал, но всячески избегал риска. Он убеждал Сташинского, что не настолько близок к объекту и задание для него окажется непосильным. Андрей Ребет позднее припомнил, как он заходил к отцу в редакцию с сестрой Оксаной (ему тогда было тринадцать, ей – четыре) и в каком восторге Бысага был от маленькой девочки. Возможно, Льва это немного смягчило, но Дарья, его волевая жена, все так же подозревала «беженца» – тому не суждено было стать другом их семьи40.
В обязанности курьера входило не только снабдить Бысагу деньгами и переправить его рапорты в Карлсхорст. Следовало и поддержать его морально. С точки зрения КГБ у него плохо ладилось дело не только с Ребетом. Бысага явно расклеивался – ему повсюду мерещилась слежка бандеровцев, ЦРУ и контрразведки ФРГ. В итоге Сташинский помог ему уехать в Восточный Берлин. Как обычно в таких случаях, Лубянка не замедлила превратить тайного агента в пропагандиста. В советских газетах напечатали «покаянное письмо» Бысаги – он разоблачал подрывную деятельность верхушки украинской эмиграции против СССР41