Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - стр. 61
– Карлссон признался, что Олафссон снабжал товаром его, Рота и Мальма, – сказал Гунвальд Ларссон.
– Сейчас он так не говорит.
– Но мне он сказал именно это.
– Когда? Неужто ты его допрашивал?
– Точно, – невозмутимо отозвался Гунвальд Ларссон.
Мартин Бек вынул сигарету из пачки «Флориды», оторвал фильтр и сказал:
– Я уже говорил тебе раньше. И предупреждаю опять, Гунвальд: рано или поздно тебе это выйдет боком.
Зазвонил телефон, и Рённ поднял трубку.
Гунвальд Ларссон равнодушно зевнул.
– Ага. Ты так полагаешь?
– Я не только так полагаю, я в этом убежден, – угрюмо бросил Мартин Бек.
– Я сейчас не могу говорить, – сказал Рённ в телефонную трубку. – Исчезла? Но это невозможно. Ничто не может бесследно исчезнуть. Да-да, я понимаю, что он расстроен… что… передай, что я его люблю, и скажи ему, что нельзя плакать из-за того, что какая-то вещь исчезла. У нас тут, между прочим, человек исчез. Так мне что же, садиться и плакать? Если кто-то или что-то исчезает, то в таком случае… Что?
Все присутствующие с любопытством смотрели на него.
– Да, вот именно, пропажу нужно искать до тех пор, пока ее не найдешь, – сказал Рённ и со стуком положил трубку.
– А что исчезло? – спросил Кольберг.
– Ну, моя жена…
– Что? – удивился Гунвальд Ларссон. – Унда исчезла?
– Нет, – ответил Рённ. – Я подарил нашему малышу в день рождения пожарную машину. Она стоит тридцать две кроны пятьдесят эре. А теперь он ее потерял дома, в квартире. Сейчас он плачет и требует другую пожарную машину. Исчезла, ничего себе? С ума можно сойти. В моей собственной квартире. Она была вот такой величины. – Он растопырил пальцы.
– Да, это любопытно, – сказал Кольберг.
Рённ все еще сидел с растопыренными пальцами.
– Любопытно. Конечно, тебе легко говорить. Большая пожарная машина совершенно бесследно исчезла. Вот такой величины. И тридцать две кроны пятьдесят эре.
В кабинете стало тихо. Гунвальд Ларссон, насупившись, смотрел на Рённа. Наконец он произнес вполголоса:
– Исчезнувшая пожарная машина…
Рённ с непонимающим видом уставился на него.
– Кто-нибудь беседовал с Цакриссоном? – неожиданно спросил Гунвальд Ларссон. – Тем дураком из округа Мария?
– Да, – ответил Мартин Бек. – Он ничего не знает. Мальм сидел один в пивном баре на Хорнсгатан до тех пор, пока бар не закрылся в восемь часов. Потом пошел домой. Цакриссон следовал за ним и мерз там три часа. Он видел, как три человека вошли в дом – из них один уже умер, второй арестован. А потом Цакриссона сменил ты.
– Я думаю вовсе не об этом, – сказал Гунвальд Ларссон, встал и вышел.
– Что это с ним? – спросил Рённ.
– Ничего, – с отсутствующим видом ответил Кольберг.
Он стоял и размышлял над тем, откуда Гунвальду Ларссону известно, как зовут жену Рённа. О том, что Рённ женат, сам Кольберг даже не подозревал. Наверное, просто не наблюдателен.
Гунвальд Ларссон думал о том, как может человек найти исчезнувшего убийцу, если не способен разыскать даже полицейского. Было пять часов вечера, и Ларссон вот уже почти шесть часов разыскивал Цакриссона. Это занятие заставляло Гунвальда мотаться по городу и все больше и больше напоминало охоту на дикого гуся. В полицейском участке округа Мария ему сказали, что Цакриссон недавно ушел. По его номеру никто не отвечал. Наконец возникло предположение, что он пошел плавать. Куда? Возможно, в бассейн «Окесхоф», на западе, на полпути к Веллингбю. Цакриссона в бассейне «Окесхоф» не оказалось, зато там были несколько полицейских, и они любезно сообщили, что никогда не слышали о коллеге с такой фамилией, но, возможно, он отправился в плавательный центр «Эриксдаль», где полицейским тоже выделено время для тренировок. Гунвальд Ларссон поехал на противоположный конец города. Было ветрено, по тротуарам спешили дрожащие от холода люди. Смотритель в «Эриксдале» оказался неприветливым и не впускал Ларссона, пока тот не разделся. Какие-то голые люди, выходящие из парной, сказали, что они полицейские и, конечно же, знают Цакриссона, однако не видели его уже несколько дней. Пришлось продолжить поиски.