Человек на войне (сборник) - стр. 23
– Из Ляскеля в Хелюля, потом Сортавала… Лахденпохья…
– Значит, вдоль железной дороги.
– Нет, не всегда. До Хелюля по заливу шел. Вот здесь, – провел пальцем по карте. – Через Рауталахти. От Сортавалы опять вдоль озера, видите, так короче, через Хаапалампи и Мийнала. К родственникам еще заходил на хутора. Если по пути, то вдоль железки шел, а нет – в сторону уходил. Чтобы короче было. Или если родные там. Поживу у родных немного, отдохну, поем. А пойду дальше, что-нибудь с собой дадут.
– У тебя там много родни?
– Да. Считай все Метсяпуро и в Карелии, и в Финляндии наши родственники. И Олкинен, и Раутанен – тоже наши родственники. И в Лапландии тоже есть родные, но я их никогда не видел. Вот, – Миша положил на стол бумагу, список родственников и их местожительство. – Это мне бабушка написала, когда я от нее в Ленинград пошел.
Капитан взял листок и, как отметил Миша, быстро, одним взглядом сверху вниз просмотрел его.
– Как же она не побоялась тебя одного отпустить?
– Знала, что все равно уйду.
– Хм… – Капитан взглянул на мальчика повнимательнее. – Финский язык хорошо знаешь?
– Так же, как русский. Отец со мной дома часто по-фински разговаривал.
– А немецкий?
– Некоторые слова. Можно сказать, не знаю.
– Через линию фронта как прошел?
– Не знаю. Шел… То немцы, то финские части. А потом из леса вышел – уже наши.
– На карте можешь показать?
Миша с полминутки посмотрел на карту и провел ногтем большого пальца:
– Вот здесь.
– Так, хорошо. Теперь давай посмотрим, где финские части видел, где немецкие.
– Немцев я почти не видел, только вначале. А потом я сюда пошел, на Карельский перешеек. А здесь все финны.
– С финнами, я имею в виду солдат, офицеров, разговаривал?
– Конечно. Подходил, когда у них обед или ужин. И меня кормили. Расспрашивали, конечно, кто я да что. А потом кормили.
– А еще что говорили?
– Говорили: не иди к русским, а то русский тебя пук-пук, застрелит.
– А о своих намерениях, далеко ли они идти собираются, не говорили?
– Так чтобы конкретно… Я же не спрашивал.
– Ну, а из разговоров что-то, может, запомнил?
– Да так, неопределенно… не от них зависит. Говорят, мы солдаты, куда прикажут, туда и пойдем.
– А их настроение? Сами они что думают?
– Сами говорят: до старой границы дошли, свою землю вернули, зачем нам для немцев стараться.
– Значит, настроение такое: дальше старой финской границы не идти.
– Не у всех, правда…
– Но из тех, с кем ты разговаривал, у большинства или таких меньше?
– Да. У большинства. Многие не хотят дальше идти. Свою землю, говорят, вернули, а русская земля все равно немцам достанется.
– Хорошо. Спасибо. А на этой стороне у тебя кто из родных остался?
– Я все равно на фронт уйду!
– Не к тому я разговор веду. У меня другой вопрос… Мог бы ты, не сейчас, а когда отдохнешь, силы восстановишь, обратно к бабушке сходить?
– Зачем?
– Бабушку навестишь, других родственников на хуторах. А по пути, если согласишься, конечно, кое-какие наши просьбы выполнишь.
– Какие? – не понял еще Миша.
– Посмотришь что, где и как, какие части, какое у них вооружение. Какое настроение у солдат и офицеров. И нам сообщишь.
– В разведку! Ух ты! А сообщать как? По рации? И оружие дадите?! Какое?
– Тише ты, разведчик. Не ори. Двери тонкие, а за дверями народу полно.
– Ой! – Миша оглянулся на дверь, втянул голову в плечи и прикрыл рот ладошкой.