Человек на войне (сборник) - стр. 17
– Не знаю точно, к Порогам вроде бы.
– Хорошо. А что за техника?
– Да всякая. И машины, и танки, и тягачи с пушками.
– Колонна большая? Больше чем та, которую раньше встретил?
– Не знаю даже, – пожал плечами.
– Ну, ладно.
Офицер, отозвав фельдфебеля, за спиной Микко приложил палец к губам и, приглушив голос, спросил по-немецки:
– Обыскивали?
Фельдфебель кивнул.
– Ну, и?
– Ничего. Если не считать вшей и грязи.
– Хорошо обыскали? – не поддержал его наигранно брезгливого тона офицер.
– Конечно. Полностью. И швы, и заплатки прощупали. В соответствии с Вашими инструкциями.
– Гут, – одобрил действия фельдфебеля обер-лейтенант. И снова обратился к Микко: – В Колтушах долго был?
– Нет, только переночевал. У тети Кати тоже тесно, а с едой хуже.
– Какие части там стоят?
– Не знаю, не спросишь…
– Танки, пушки на улицах есть?
– Есть. И танки, и пушки.
– Танков много?
– Много.
– А пушек?
– Не очень.
– Значит, танков больше?
– Да, больше.
– Хорошо, молодец, – похвалил мальчика. – А сейчас куда и к кому путь держишь?
– К тете Христине в Никитола. Подкормлюсь у нее немного.
– Подкормись, – одобрил его намерение обер-лейтенант. И попросил: – Расскажи солдатам, что ел русский мальчик, который сидел на снегу?
– Какой мальчик?
– Про которого ты рассказывал, что он сидел на снегу и ел что-то. Вспомнил?
– А-а, – догадался Микко, к чему клонит офицер. – Так это еще в прошлую зиму было.
– Не важно, в прошлую или в эту. Солдаты здесь недавно, еще не слышали, а им полезно такое знать. Рассказывай и подробно, – потребовал офицер.
– Шел я тогда из Куйвози в Лесколово. – Микко говорил, а лейтенант переводил. – Смотрю, на сугробе, возле дороги, парень сидит, постарше меня, и что-то ест. Вроде как лопата в руках у него, только короткая и толстая. Подошел ближе, смотрю: он на собаке сидит, ногу заднюю, от нее отрубленную, грызет. Собака вся белая, в инее. Наверно, всю ночь пролежала. Топором стружек на ноге наделает, отгрызает стружки и жует. Я как увидел топор, так перепугался… Ну, думаю, сейчас он меня топором зарубит… И меня съест. Сильно испугался. Хорошо на лыжах был. Не помню, как Лесколово проскочил. Опомнился уже в Верхних Осельках.
Солдаты брезгливо рассмеялись, отплевываясь. Одного, невысокого круглолицего крепыша, чуть не стошнило.
– Вот тебе за усердие, – офицер подал Микко плитку шоколада. – В другой раз больше разглядишь, больше расскажешь – больше получишь. Хочешь много продуктов и много денег?
– Хочу.
– Тогда внимательно смотри, что и как у русских, хорошенько запоминай и мне рассказывай. Тогда дам тебе много продуктов и много денег.
– Память у меня не очень хорошая. От голода. И часовые там везде. Чуть что, стреляют без предупреждения, по строгости законов военного времени.
– Ну, в тебя, в ребенка, вряд ли станут стрелять, – не поддержал его боязливости офицер. И фельдфебелю: – Отведи его, пусть покормят и с собой что-нибудь дадут. А то помрет союзник с голоду, после изысканных русских деликатесов из мороженой собачатины.
И под хохот подчиненных вышел из блиндажа.
Фельдфебель продовольственный вопрос разрешил по-своему.
– На, руди, – кинул на стол пачку галет. – Ешь, но больше не рассказывай такого после завтрака.
Микко поблагодарил и аккуратно уложил в торбу.
– Отведи его на кухню, если есть чем, пусть покормят и хлеба с собой дадут, – это фельдфебель уже Веберу. – Поест, и сразу же бегом отсюда, не место ему здесь. И скажи: обер-лейтенант приказал выдать мальчику сухой паек. Что выдадут, принесешь сюда.