Человек-Муравей. Настоящий враг - стр. 6

– Вау, да это действительно необычно, – сказал Скотт.

– Как насчет тебя?

– Нет, я никогда не грабил бездомных парней. Любопытно, вычеркну ли я это когда-нибудь из своего списка желаний.

Она не смеялась и даже не улыбалась. Сарказм определенно не был ее сильной стороной. Удар номер три.

Она спросила:

– Ты когда-нибудь что-нибудь крал?

Были времена, когда честность не была чертой его характера. Поэтому он продолжил:

– А кто нет?

– Например, мать Тереза, – сказала она. – Уверена, она никогда ничего не крала.

– Я не был бы так уверен в этом, – возразил Скотт. – Когда ей было лет шесть, вероятно, была банка с печеньем, которое ей нельзя было трогать, и, держу пари, она его съела.

– Печенье не считается, – сказала Энн.

– А мне кажется, что кража печенья должна считаться. – Скотт улыбнулся. – Могу ли я быть честен с тобой кое в чем?

– Я люблю честность, – сказала она.

Конечно, она любила. Все любят честность, пока не услышат то, чего они не хотят слышать.

– Не думаю, что это свидание проходит великолепно, – признался он.

– Не думаешь? – Она была задета.

– Серьезно, – сказал он. – Ты правда считаешь, что у нас может что-то получиться?

– Ну, – сказала она, – я не совсем уверена.

– Ты не сможешь найти общий язык ни с кем, если с самого начала ищешь подвох. Отношения просто случаются.

– Ты прав. Мне очень жаль, – сказала она. – Я всегда так делаю, слишком напористая. Я имею в виду не всегда и не слишком. Это не значит, что быть слегка настойчивой хорошо. Я не знаю, что имею в виду. Я редко хожу на свидания – думаю, проблема в этом. На самом деле я не была ни на одном свидании с момента моего развода, так что, возможно, это часть…

– Вполне понятно, – прервал ее Скотт. – Кстати, советую не говорить так много о разводе. Я хочу сказать, на первом свидании. Если честно, это отталкивает.

– Ты думаешь, я много говорю о своем разводе? – спросила она. – О, я снова говорю об этом. Не знаю, почему я это делаю. Я имею в виду, с разводом покончено. Я снова это сделала. Боже мой, я не могу остановиться. Я испортила все свидание, да? Это просто побочное действие. Я сейчас на «Ксанаксе»[3]. Хотя это означает, что я должна быть более спокойной, обычно я более нервная, чем сейчас. Как сказал бы мой бывший. О боже, я опять это делаю. Может, начнем сначала?

– Хорошо, – согласился Скотт. – Давай начнем сначала.

– Я Энн, но мои друзья зовут меня Энни.

Скотт рассмеялся.

– Видишь, – сказал он. – Теперь это естественно.

Возможно, она была права относительно своей нервной системы, которая выводит ее из равновесия, потому что теперь она казалась намного спокойнее. И они начали настоящий разговор. Они рассказывали истории о своих детях, обсуждали фильмы и пьесы, которые недавно смотрели, выставки, которые посетили. Скотт больше не следил за уровнем кофе в ее чашке – он хорошо проводил время.

– Ну, похоже, мы сошли с ржавого начала, – сказал он. – Но могу я быть честен с тобой еще раз?

– О нет, снова, – расстроилась Энн.

– Ты действительно начинаешь мне нравиться, – улыбнулся Скотт.

Она немного покраснела и сказала:

– Это мило.

Он потянулся через стол и взял ее за руку. Ничего себе, разговор разогнался с нуля до шестидесяти. Свидание, дышавшее на ладан, превратилось в одно из лучших свиданий со времен его развода. Скотт уже думал об их следующей встрече – он собирался предложить снова встретиться на этой неделе. Может быть, сводить ее в свое любимое местечко в Вест-Виллидж.