Человек изначальный. Из пены морской - стр. 36

Ничто не мешало самцам-брахиаторам носить угощение для подруг, используя три точки опоры. Они могли бы делать это при желании быстрее двуногих соперников, потому что в лесу в основном спринтерские дистанции и верхолазанье.

При передвижении по кругу брахиация гораздо эффективней двуногости, а ведь в лесу в основном передвигаться приходится по кругу, обозначенному полянами. Самые быстрые спортсмены – шорт-трекисты – являются брахиаторами. Бегущий человек не может мгновенно развернуться на 180 градусов, а брахиатор может. Иногда это спасало жизнь, давая возможность предотвратить удар сзади. У брахиации столько преимуществ, что объяснение, чем она досадила обезьянам, просто невозможно. Единственный аргумент – это личное мнение человека, в котором криво зеркалит «призрак рода». Вот антрополог думает: «А ну, если я встану на три точки? Неудобно как-то… Лекции с кафедры читать, как обезьяна, не имея ног, на двух ногах по саванне с малюткой на руках пошла!» Но у тех обезьян, которые по кафедрам с умным видом не шмыгают, более лестное мнение о брахиации, и оно не поменялось до сих пор.

В заключение обзора гипотетики, пытающейся объяснить переход к прямохождению, приведу мнение Я.Линдблада о смысле этого ключевого события симиальной концепции антропогенеза: «Подумайте сами, как должна была эволюционировать обезьяна, чтобы выдержать превращение из мирного лесного жителя, в основном неплотоядного примата, в плотоядного хищника, обитающего в столь резко отличной от прежней среде, как опаленная солнцем саванна? Во имя здравого смысла ей следовало бы сохранить защитный волосяной покров, а для преследования быстроногих обитателей саванны остаться верной стилю бега на четырех ногах. Конечности должны были сравняться или почти сравняться по длине; вместо этого чрезвычайно длинные руки и короткие ноги лесной обезьяны претерпели прямо противоположное изменение, и у нас, безволосых прямоходящих приматов, – длинные ноги и короткие руки. Для умерщвления добычи требовались длинные острые клыки, как у леопарда, а не сравнительно маленькие редуцированные пеньки, какими обзавелись гоминиды. Успешным продуктом мутации, скорее, стало бы существо, подобное павиану, с огромными зубами и более длинным носом (вместо все более плоской морды), с густой шерстью, почти равными по длине конечностями и более горизонтальной осанкой» (Линдблад, 1991, с. 69).

Если исключить пассаж о носе, который у павиана сам по себе не велик, он просто выдвинут далеко вперед вместе с частью морды, обеспечивающей «волчий захват», необходимый обезьянам саванн для борьбы с хищниками открытых пространств, то Линдблад, безусловно, прав. Во всяком случае, контраргументов у антропологов нет.

Проблема перехода к прямохождению на настоящий момент не осознана как следует, даже в части понимания, что включает в себя комплекс прямохождения. «Прямохождение, двуногое передвижение, бипедия – все это синонимы…» – смело утверждается в одной академической (судя по тому, что автор – доцент МГУ) книге (Бахолдина, 2004, с. 143). На самом деле это далеко не синонимы. Под обобщающим понятием «прямохождение человека» скрывается целый комплекс явлений. Интрига заключается в том, что ни один из этих феноменов не требует никаких объяснений в рамках теории антропогенеза. По отдельности эти явления часто встречаются в природе. Специфику человеческого способа передвижения в пространстве составляет динамический комплекс, который имеет на русском языке краткую форму выражения, а именно