Человеческий фактор - стр. 25
Понимал – не любые слова ему позволены, не любой его поступок Жанна стерпит или простит. Да, встречала она его улыбкой радостной, искренней, но была в этой ее улыбке и усмешка, чуть оценивающая, чуть снисходительная. Она как бы говорила: «Ну-ну, дорогой, ну-ну…» Она знала ему цену, и цена эта была не слишком высокой, не слишком. Это Епихина ничуть не раздражало, не обижало, это ему даже нравилось. Он был неглуп и понимал – Жанна маленько посильнее его.
Как-то их встретили отчаянные ребята, уже около полуночи. Дальше могло произойти все, что угодно, без исключений – все, что, угодно, тем более что Епихин, хорошо подвыпив, вел себя неосторожно, или, лучше сказать, непочтительно по отношению к этим ребятам. Жанна в одну секунду поняла, кто у них вожак, отвела его в сторону и что-то прошептала на ухо. И все они, пять человек, мгновенно растворились в ночной темноте, если уж выразиться красиво!
– Что ты ему сказала? – спросил Епихин, вмиг протрезвевший, когда оказался в кольце этих ребят.
– Да так, – усмехнулась Жанна. – Ворон ворону может глаз выклевать, но не должен этого делать. Если он настоящий ворон.
– А эти были настоящие?
– Им хотелось выглядеть настоящими.
– А ты настоящая?
– А как думаешь?
– Думаю – да.
– Епихин, ты очень умный, – серьезно сказала Жанна.
Такая вот Жанна.
И Епихин прекрасно знал, с какой просьбой к ней можно обратиться, с какими словами и в какой момент. А то, что к Жанне придется обратиться, он знал давно, и во всей его затее Жанне отводилось место едва ли не самое важное.
– Значит, так, – сказал он, убрав звук телевизора, где вовсю бесновались смехачи, исполняя свои рулады с ужимками совершенно нечеловеческими. – Есть разговор…
– Валяй, – сказала Жанна.
– Мне почему-то кажется, что ты можешь…
– Конечно, могу.
– Видишь ли…
– Валя! – весело сказала Жанна. – Кончай размазывать манную кашу по белой скатерти.
– Пистолет нужен, – сказал Епихин, как в прорубь нырнул.
– Стрелять будешь?
– Не мне пистолет.
– А стрелять будешь?
– Нет.
– А почему к тебе обратились?
– Не знаю.
– Врешь. Знаешь.
– С тобой трудно разговаривать…
– Нет, Валя… Со мной легко разговаривать. Темнить со мной трудно. Не темни.
– Это все, что я могу сказать.
– На халяву?
– Нет. Человек отдаст любые разумные деньги.
– С патронами?
– Да.
– Много?
– Обойма.
– Не много?
– В самый раз, – ответил Епихин.
– Ты что-то задумал?
– Меня попросили добрые люди – я обещал… Если получится. А нет, так нет.
– Добрые люди пушками не пользуются, добрые люди жалобы пишут.
– Жалобы пишут глупые и трусливые.
– Какой ты стал, – усмехнулась Жанна.
– С кем поведешься, с тем и наберешься.
– Ладно, Епихин, спрошу у ребят… Но эти игрушки подорожали. Спрос растет.
– Я знаю.
– Хочешь совет?
– Хочу.
– Не лез бы ты в это дело.
– А я и не лезу.
– Лезешь, Епихин. Это видно. Мне это видно, – уточнила Жанна. – Пока есть деньги на хлеб, молоко и водку, можно не суетиться.
– Иногда на Канары хочется.
– И на Канары у тебя есть.
– Жанна… Послушай… Сам я никуда не полезу. И нигде не засвечусь. Это я обещаю.
– Смотри, Валя, – Жанна загасила сигарету в пепельнице, некоторое время смотрела на Епихина испытующе, отодвинула пепельницу. – Я предупредила. Мне бы не хотелось с тобой расставаться.
– Да и я не собираюсь.
– Когда пушка в руках, она обязательно выстрелит. И никогда не догадаешься, в какую сторону. Я говорю это не потому, что мне так кажется, я говорю это, потому что знаю. Я знаю, Валя. Эти ребята, которые обратились к тебе со столь деликатной просьбой… Если они ищут пушку, значит, у них ее нет.