Человеческий фактор - стр. 2
Итак, поехали.
Фатима, как обычно, улыбается за стойкой, у нее за спиной ряды разноцветных соблазнительных бутылок, перед ней – установка с разливным пивом. С закуской здесь всегда было плохо, но это никого не огорчало, сюда приходили, в общем-то, не закусывать. А если кто-то уж очень проголодался, Фатима охотно сбегает к другому прилавку или в соседний магазин и принесет кой-чего на зубок. Сейчас, правда, там появились какие-то странные салаты, что-то разогревали в микроволновой штуковине, но серьезные люди этим не пользовались, для подобных вещей они посещали другие места, а здесь… Здесь было место для бесед о жизни, о самом себе, о человеке, который сидит напротив и потягивает «Невское светлое». Да, это надо отметить особо – чаще всего у Фатимы бывало «Невское светлое». И пусть владельцы этого пивного гиганта учтут рекламу, на которую я, как видите, не скуплюсь. Чего не бывает, вдруг дойдут до них эти строки, и они не поскупятся на кружку-другую. Угостят в знак благодарности.
Хотя надежд мало, а если честно, то и нет на это никаких надежд. Равиль может расколоться на полдюжины кружек, Витя расколется, Фатима, не задумываясь, угостит за свой счет, но гиганты… Пивные, нефтяные, газовые…
Спокойно, ребята, спокойно. Там все глухо.
Может, потому они и гиганты?
С чего начинаются преступления? С выстрелов? С ударов ножом, бутылкой, лопатой? Нет. С поджогов и взрывов? Нет. Всем этим преступления заканчиваются. А начинаются они с легкого, почти незаметного нарушения в человеческом поведении. Например, когда все вокруг веселятся, а двое, опасливо озираясь, перешептываются. Или когда все под зонтиками, а кто-то стоит с черной сумкой и дождя этого вообще не видит. Или когда на дороге авария и потрясенные очевидцы стоят и смотрят, двое в это время целуются…
И так далее.
Примеры можно приводить без конца. Прохожий, которого что-то там такое-этакое на уме, уже не может вести себя естественно, разумно, неуязвимо. Что-то из него обязательно вылезет наружу. И даже когда изо всех сил стремится выглядеть, как все, он уже этим обращает на себя внимание человека пытливого и неравнодушного. Да, чаще всего по причине усталости и безразличия мы не замечаем этих почти неуловимых несоответствий, привычно находя всему объяснение, оправдание, прощение.
А напрасно.
Веди мы себя чуть пристальнее, чуть внимательнее к происходящему вокруг нас, о, какие увлекательные истории открылись бы нам, какие бы находки случались с нами, за кружкой пива, рюмкой водки, за кивком вроде бы совершенно естественным, какая бы жизнь неожиданно распахнулась перед нашим взором – трезвым, ясным и заинтересованным!
Ну, да ладно…
Чего нет, того нет.
Откуда силы взять на такой вот интерес к девичьим чулкам, замусоленному галстуку, расстегнутому портфелю, невыбритой шее, а в мире, между прочим, нет ничего ужаснее плохо выбритой шеи…
Ладно, чего уж там… Ближе к делу.
Этот человек не слишком часто, но время от времени появлялся в забегаловке на Ленинградском проспекте и ничем, ну совершенно ничем не привлекал к себе внимания. Легким взмахом руки приветствовал Фатиму, та отвечала ему улыбкой радостной и искренней. Человек этот предпочитал садиться за угловой столик, выпивал свою кружку «Невского светлого», иногда выпивал и вторую, редко, но случалась у него и третья кружка, и все так же легко, на ходу махнув Фатиме на прощание рукой, он пересекал зал со стеклянными витринами, поднимался по лестнице и исчезал, вливаясь в бесконечный людской поток. Его уже знали другие посетители, узнавала Фатима, иногда даже присаживалась к нему за столик, чтобы обменяться несколькими словами, его знала и мрачная личность кавказского разлива – хозяин этого стеклянно-подвального помещения. И при этом никто не мог сказать о нем ничего определенного.