Человеческий фактор - стр. 13
И началось.
У Валентина Евгеньевича Епихина была привычка, о которой никто не знал, это была внутренняя его привычка или, можно сказать, внутреннего пользования. Что бы он ни делал, как бы ни поступал, какие бы слова ни произносил, он тут же про себя объяснял сказанное или сделанное некоему человеку, который когда-нибудь в будущем потребует у него объяснений. И Епихин заранее оправдывался и доказывал свою невиновность.
Согласитесь, странная привычка. Она была бы естественной для человека, который постоянно совершал нечто криминальное. Такой человек поступал бы правильно, убеждая Следователя, будущего Следователя, в своей чистоте и непорочности. Да, это было бы просчитывание криминальных своих деяний и попытка обезопасить себя – найти объяснение, оправдание, причину – почему ты оказался здесь, по какой такой надобности, что тебя сюда привело, что заставило залезть в эту форточку, спилить замок, сунуть руку в не принадлежащий тебе карман, отнять у беззащитной тетеньки сумку, кошелек, чемодан… А что еще можно отнять у тетеньки? Все, что у нее было ценного – жизнь уже отняла.
Но для законопослушного гражданина, заместителя директора преуспевающей фирмы, пусть небольшой, с несколькими десятками работников… Странно это и необъяснимо.
Вот записал он телефонный номер соседа по забегаловке, пока неизвестного ему Михася, а ведь это след, улика, доказательство! Следователь, обнаружив запись в его блокноте, конечно, спросит:
– А скажите, уважаемый Валентин Евгеньевич… Чей это телефон в вашем блокноте?
– Понятия не имею, – думает про себя Валентин Евгеньевич. – Мало ли там каких номеров позаписано.
– Но это телефон Михася! – воскликнет Следователь, веселясь от подвалившей удачи. – Вы знаете, по какой статье он обвиняется? Вы знаете, что ему инкриминируется? – скажет Следователь, наслаждаясь произношением слова ученого, заковыристого, гордясь знанием этого слова и мира опасного, криминального, наполненного выстрелами, кровью, а то и трупами человеческими.
– Не знаю я никакого Михася! – Валентин Евгеньевич знал наперед, что есть у него ответ достойный и неуязвимый, но произносить его надо не сразу, надо дурака повалять, попридуриваться, плечиками попожимать, а уж потом, словно вспомнив случайно, словно мысль его озарила неожиданная и спасительная… Вот так примерно, вот так, гражданин начальник.
– Ну посмотрите, может быть, вспомните, – куражась, Следователь протянет ему блокнотик. А Валентин Евгеньевич, вроде как бы нехотя, через силу возьмет, всмотрится в цифирьки, поднимет глазки свои голубенькие к потолку и пробормочет…
– Постойте, постойте… Что-то мне припоминается… Да-да! Я, кажется, действительно встречался с этим человеком…
– Ну вот видите! – Следователь. – Еще небольшое усилие и вы обязательно вспомните… Я верю в вас, Валентин Евгеньевич!
– Вспомнил! – воскликнет Епихин. – Ну конечно, я видел этого человека. Я пиво с ним пил!
– Видите, как славненько! – подхватит Следователь. – А ты, глупенькая, боялась…
– Да, – твердо скажет Валентин Евгеньевич, не замечая издевки. – Мы пили с ним пиво! Возле Белорусского вокзала. Там забегаловка в полуподвале. А разливает пиво Фатима…
– Фамилия! – подпрыгнет Следователь.
– Откуда мне знать, какая у нее фамилия… Пиво разливает, на орешки не скупится… И слава богу! А этот… Как вы его называете? Михась? Однажды оказался с приятелем без денег и спросил, так вежливо, обходительно спросил… Не смогу ли я в долг угостить их… Я и угостил. Взял по кружке. И тогда же он дал мне свой телефон, чтобы я не сомневался в том, что деньги он вернет.