Человеческая оболочка - стр. 13
Первый год ношения ботинок мальчишка промерзал в них, так как внутри гулял ветер. На второй год было хорошо, а на третий он постоянно ковырял свои кровавые мозоли, упрашивая старика купить новую пару. Бартер был непрост, и постоянных торговцев приходилось просить достать необходимую вещь с трудом. Да и приносили они ее лишь через месяц, а то и два. И каждый раз старик скулил, что ценник за вещи на пацана гораздо больше, чем для него самого.
Юрий в очередной раз смотрел в оптику тепловизора. В этот раз он остановился надолго, разглядывая маленькие красные точки, мельтешащие у корней деревьев. Были точки и покрупнее, но они тихо сидели на ветках. Попался на редкость оживленный участок леса: мыши, что копошатся у корней, в поисках давно опавших семян или еще чего съестного, и птицы, ждущие рассвета, чтобы вновь ловить мышей. Ну или еще какую мелкую дичь…
Старик всегда говорил, что однажды эти деревья вновь станут зелеными. Зелеными, как листья батата, что выращивали у себя селяне, обвешав его кучей разных ламп. Айзек никогда в это не верил. В его представлении деревья были живыми, словно звери или люди. А замерзшие насмерть звери и люди уже никогда не станут прежними. Не оживут. Хотя… бывали и исключения.
Проходя через этот лес юноша на самом деле грустил, что ни он, ни дед, ни даже его самые далекие и древние родственники не застали настоящих живых деревьев. Да и застанут ли будущие поколения? Шаг за шагом мужчины приближались к опушке леса. Густые заросли сменялись редкими деревьями, а небо уже вовсю желтело рассветом. Четырнадцать часов пути были позади.
– Наконец-то выбрались из зарослей! – радостно пробормотал в промокший шарф парень. – Привал или напрямик домой? Ты не устал?
До дома оставалось часов пять ходу, через открытое поле, туда, к рассвету, к скалистому перевалу, под которым разместилась в пещере хижина Юрия.
– Только вышли из леса, а ты уже болтаешь. Я в порядке, так что топаем!
Юрий аккуратно отцепил мигающий красной лампочкой тепловизор и убрал его в рюкзак. Расталкивая снег, уже через пару минут они вышли на открытое пространство. Юрий остановился отдышаться, стянул с бороды воротник и сдвинул с глаз маску, чтобы почесать зудящие лоб и нос.
– Дедуль, ты точно в порядке? Сам же всегда говоришь: «Устал – отдохни, силы тебе еще понадобятся».
– Думаешь, окреп и теперь можешь старика учить? Хах! Да я тебя еще переплюну, мелкий!
– Мелкий? Да я ростом с тебя уже! Кого ты там переплюнешь?
– Тебя.
– Старый и слабый зверь уступает место молодому и сильному в стае!
– Ахахаха. Двое – не стая! – заливался смехом Юрий.
Мужчины весело начали спорить, подшучивая друг над другом, отгоняя усталость после долгой ночи. Они оба жутко хотели спать, но дом был совсем близко, так что ни желания, ни сил разбивать лагерь у них не было.
Совсем потеряв бдительность, и Юрий, и Айзек слишком поздно заметили, поднимающуюся гору снега, шагах в сорока от них. И лишь громкий выдох чудовищного зверя, расправляющего свое тело, напомнил им, что они еще не дома, и вылазка не закончится, пока они не вернутся. Зверь среагировал на шум, но еще не успел отряхнуть морду от снега и открыть глаза. Дед называл это чудовище «засадным», иногда «подснежником», и эти названия тоже с трудом его могли описать.