Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война - стр. 42
В действительности этот рынок был олицетворением слабости сегодняшнего российского государства и довольно угрожающих сил чеченского общества. Это особенно было заметно в самом дальнем от правительственного квартала конце рынка. На этой улице, нелепо названной именем Розы Люксембург^ в честь погибшей предводительницы германских коммунистов, находился единственный на территории бывшего Советского Союза совершенно открытый рынок оружия. На этой мостовой рядом с главным почтамтом Грозного становились прекрасно понятны весь масштаб коллапса Советской армии и те опасности, которые он представляет для всего мира, – здесь продавалось всё, от обычных гранат до высокоточных снайперских винтовок, причем всё это было советского производства, по большей части – из арсеналов российской армии, и большинство этого оружия фактически будет предназначено для убийства российских солдат. Оружие просто лежало на столах прямо на улице, а когда шел дождь, его накрывали пластиковыми пакетами или клеенкой. Рядом с оружейным рынком находился кусок тротуара, где ежедневно десятки тысяч долларов наваривали валютные менялы. Был ли это готовый рецепт для чрезвычайной ситуации? Отнюдь – это, возможно, было самое безопасное место во всём Грозном.
Ведь несмотря на то, что для западного глаза этот базар казался хаотичным и беспорядочным, это был не хаос, а анархия, отсутствие руководства, а не порядка. Лавочники, продавцы оружия и валютчики сами по собственной воле объединялись, чтобы предотвращать воровство, а равно и для того, чтобы упорядочить (или, если хотите, подтасовать) цены на свои товары. В декабре 1994 года, незадолго до окончания этого периода существования Грозного, я разговаривал с русским по имени Саша, который продавал странный набор вещей – частью привезенный из России, частью купленный во время торговой поездки в Стамбул:
«Я русский, но тут никто не причиняет мне беспокойства. Мне в самом деле нравится работать здесь, и я предпочитаю это место России – люди тут поприличнее. Например, здесь, на рынке, у чеченцев есть правила, и, пока ты их соблюдаешь и платишь то, что положено, ты можешь рассчитывать, что твои соседи защитят тебя вне зависимости от [29] национальности. Чеченцы очень строго относятся к этим вещам, когда хотят, чтобы так было. Вчера, например, чеченец хотел утащить бочку меда у русского торговца, и ты бы видел, как ему всыпали все вокруг!»
Плотная, весело выглядящая чеченская женщина по имени Мериам, продававшая сухие супы польского производства с американскими этикетками, сказала мне:
«Мы продолжаем работать здесь, потому что мы не боимся бомбежек, и нам в любом случае приходится здесь жить. Когда Россия три года назад перестала нам платить, базар стал огромным, просто потому что людям нужно было что-то продавать и покупать, чтобы выжить. Власти думали, что они заставят нас голодать, но мы сами умные и умеем упорно работать. Мы выжили. Но, знаешь, не только чеченцы сильные… Раньше здесь была администрация, которая управляла базаром, но теперь мы это делаем сами и поддерживаем хороший порядок, как видишь».
Ее сосед, русский по имени Руслан, кивнул и сказал: «Мы, русские торговцы, не имели проблем с чеченцами ни разу. Но если сюда придет российская армия, она разграбит это место полностью, до последней сигареты. Им будет всё равно, кто тут русский, а кто чеченец. Нам всем придется убраться отсюда чертовски быстро».