Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне. Гражданский долг - стр. 40

Не узнаёте никого? – Саша кружкой помахал перед экраном.

– А это где? Здесь, до войны? – Серёга всмотрелся в экран. По фигурно выстриженным кустарником на заднем фоне не было понятно, где велась съёмка.

– He-а… В Москве. Скоро кортеж свадебный увидишь… О-о, Хасбулатов! – ткнул пальцем в лицо бывшего спикера, на несколько секунд укрупнённое оператором, – Тут ещё Кобзон где-то шлялся…

Костя теперь понял неуловимую узнаваемость многих лиц.

– А кого женят? – спросил он Лёху.

– Мы спрашивали, а он не говорил, – непонятно засмеялся тот, махнув рукой – потом…

Андрей потыкал в панель моноблока и, в ускоренном режиме погнал видеозапись.

– Вот, смотрите!

Экран вздрогнул и, на вставшей плёнке, пошла панорама Кутузовского проспекта, Костя узнал его по триумфальной арке. Съёмка чуть подрагивала, скорее, всего велась из машины.

Колонна белых «Хаммеров», сопровождаемая гаишниками – «мерсом» и «фордом» – по-хозяйски шла в третьей полосе. Первым пёр «Хаммер»-лимузин, в хвост ему пристроились одноклассники помельче – шесть, семь? Нет, Костя их сосчитать не успел, они слились в сплошную белую линию, не влезшую в кадр.

– По Москве полдня гонять будут, – Андрей снова врубил ускоренный режим просмотра. В калейдоскопе быстро меняющихся картинок пролетели: Поклонная гора, Воробьёвы горы, МГУ, метромосты, развязки-бабочки.

Дёрнувшись, картинка замерла на здании с крупной неоновой вывеской «LUXOR».

– Это кабак. Сейчас бухать здесь будут, – пояснил Андрей и картинки замелькали дальше.

– Ну вот, теперь для музыкального фона можно и оставить, – Андрей встал с корточек и пересел за стол. На экране, счастливо улыбаясь, семафорил руками Якубович. Перекрывая шум двигаемой посуды, из динамика лилась речь о здоровье молодых, будущих детях, родителях и прочую соответствующую случаю пургу. Катаев, взяв со стола кружку с водкой, всем корпусом развернулся к телевизору. Заметив его интерес, Саша ухмыльнувшись сказал:

– Мы тебе маякнём, когда интересное будет… Покато жрать, пить будут, да в дёсны хлопаться. Давай…

Кружки, сдвинувшись, глухо звякнули. В палатке, несмотря на алкогольные выхлопы, заметно посвежело. Наступавший вечер всё гуще затемнял картину за окошком.

– Пока не нажрались, давайте бабки подобьём, – улыбнулся Щепёткин, при его габаритах для «нажраться» необходимо ведро.

– Лёха, ты завтра с первым отделением, тусанёшь пацанов, – кивок на Рябинина, – на блок, ну на тот, перед отвороткой на Комсомольское, так?

Лёха с Сергеем переглянулись, Серёга поднял в знак согласия руку.

– Ждёте там жертву часов до 8.00-8.30. При удачном раскладе вяжете и к нам, так?

Рябинин, с улыбкой, поднял обе руки.

– Ты, Лёх, скинешь «духов» Андрею… Меня не будет, я сутра в штаб уйду… Потом ты в Джалку уезжаешь, так?

– Так, у меня РПМ до конца дня…

– Сань, если нам их попытать надо будет, – перебил его Рябинин, – местечко найдётся?

– У нас здесь «пытошная» есть своя… Не переживай.

– Нам же ещё к себе заскочить надо будет, отсветиться…

– A-а, да… Лёха, закинешь пацанов домой, а потом в Джалку… Вроде всё?

Круг-вопрос обошёл сидящих за столом. По палатке гуляла Орбакайте: «Крепче обнимай-май-май-май…».

Щепёткин, повернулся к телевизору всем корпусом:

– Вот сейчас рожи знакомые будут. После Кристины…

Разогревшаяся публика, в основном дети лет двенадцати-тринадцати, танцевала перед сценой. До Орбакайте, Костя, краем глаза видел «Отпетых мошенников» и «Блестящих». Заканчивая песню, певица, сошла со сцены, галантно подхваченная под локоток, коренастым субъектом, который повёл её к столам.