Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне. Гражданский долг - стр. 34
– Какая? – притормозил его Серёга.
– А? Сэмёрка, новая…
– БМВ? – шутки ради уточнил Костя.
– He-а, наша… – не понял юмора Тимур, – в Махачкале брали… Эт-та, кароч, у них там постоянно «Стэчкин» и «эфка».
– За ними есть что? – отбросив игривый тон, серьёзней вцепился в информатора Катаев.
– Этого, клянусь, не знаю… Далжно быть… На листке, кароч, фамилии их и номер машины. Они послезавтра в город поедут, на базар… Можэте их хапнуть…
– А тебе бак авиационного бензина?
И Катаев, и Рябинин знали, что в его мире ничего просто так не делается, поэтому на вопрос Кости, глаза Тимура пыхнули натуральным интересом:
– He-а… Кароч, дайте слово. Стэчкин мнэ отдадите…
– А зачем тебе ствол ты ж не ваххабист? – закинул ему Костя.
– Так этих пид… сов знаешь сколька кругом? Мынэ вэдь тож жить ахота…
Прутик сломался в руках парня. Он в упор в глаза посмотрел на Катаева:
– Ну что, слово офицэра дашь?
Уголок его рта на секунду сполз в сторону, делая лицо ассиметричным, словно оскаливаясь. Но тут же вернулся обратно. Костю на секунду посетило чувство неуверенности, но тут же испарилось. Кадр для будущей работы был интересный.
– Слово даю, – улавливая боковым зрением, одобрительный кивок Рябинина, сказал Костя, – но только при условии, что ты не наплел…
– Я магу пошутить, Костя, но никогда не вру, – Тимур достал из заднего кармана джинсов ещё один вдвое сложенный лист бумаги, – вот там я пошутил, а здэсь, кароч, всё правильно.
И протянул его Катаеву.
Опера поняли, начни они менжеваться или, наоборот, мгновенно соглашаться, Тимур, как детектор лжи, сделал бы свои выводы – осталась у них лишь первая бумажка. Значит, они вели себя правильно.
– А как словимся, если у нас всё срастётся? – на этот раз, Костя развернул бумажку и, мельком глянув, засунул в карман.
– К Залпе подходите каждый день… Полотенца щупать, она скажет чего и как.
– Бензина-то надо? – прощаясь, вспомнил Рябинин о насущном.
– Я не на своей сегодня, а чужую не хачу заправлять… Потом…
Тимур надвинул кепку практически на нос и, в обход ивняка, ушел в сторону Староремесленного шоссе.
– Веришь ему? – спросил Костя Сергея, когда преодолев завесу полотенец, они выбрались на площадь.
– Сам же говорил за него… Бизнес-херизнес. Ну так-то Стечкин для них железная мотивация…
– У кого появляется АПС вырастает член на десять сантиметров. Как у этого, как его… Стингера, – зло пошутил Костя.
Маленький человек с большим пистолетом. Этот ваххабисткий ублюдок наводил ужас на спальные, если так можно выразиться, микрорайоны Грозного. В основном, на переживших обе войны русских старух. Некоторое их количество ещё оставалось в Грозном. Почти всем им было далеко за 60, в город они приехали в сороковых, или родились уже здесь, после массовой сталинской депортации 1944 года чеченского народа в Казахстан. Коренные чеченцы, жители Грозного относились к этим старухам хорошо, чем могли помогали. Стингер же, в рамках идеологической пропаганды, пока ещё не изловленный и незаваленный, этих старух с настойчивостью маньяка, убивал.
Достоверно известно, как минимум, о четырёх убитых. Это тех, чьё убийство отличалось демонстративностью, как правило, прилюдной. Завалить эту мразь горели желанием как местные менты, так и федеральные.
– Сейчас сходняк соберём, порешаем, – подходя к КПП, сказал Рябинин, – такую информацию в унитаз сливать нельзя…