Чайка на проводе - стр. 9

Вдоль узеньких троп шутники-смотрители лыжни развесили надписи вроде «Молодец, добежал!», «Присядь, отдохни», шуточные правила. Бодрое воззвание «Берегись!» – там, где две неразлучные дорожки совершали неожиданный поворот, а на пути разогнавшегося любителя поджидала кривая, но крепкая берёза.

Сугробы около берёзы всегда хранили отпечатки чьи-то колен, а то и обломки лыж.

Мишка радовался. Всё шло отличнейшим образом.

Пальцы ног начали подмерзать. Утром он из чистой вредности выскочил из дома в кроссовках, хотя бабушка выставила в прихожую его начищенные ботинки на меху.

Он прибавил скорости. Уже недалеко. Пират Джек Воробей на «Чёрной Жемчужине» достиг желанного острова и откопал волшебное сокровище. Гарри Поттер открыл Тайную комнату и заколол василиска.

На скамейке под навесом уже ждет Мишку его воображаемый друг Плутарх, или, по-свойски, Плут. Плут, как обычно, в клетчатых штанах.

Мишка небрежно, как бы между делом, расскажет про новенькую девочку в классе. Соня Зефиркина. Умора, что у неё за фамилия: Зефиркина. Соня Зефиркина-Конфеткина!

– От такой фамилии кое-что слипнется, – пошутит Мишка.

Кстати, нормальная такая девочка, две косички. Не воображала. Утром обычно кивает Мишке. А он – ей.

Соню посадили наискосок от Мишкиной «камчатки». Всего через две парты. Можно хоть все уроки пялиться на Зефиркины косички. А девчонка-то целые уроки то на учителя смотрит, то в тетрадке строчит. Строчит и строчит! Шоколадной пастой что-ли намазано, в этой тетрадке?! Одним словом – Зефиркина! Хоть бы разок оглянулась!

– Между прочим, – скажет Мишка Плуту, – мама и папа за одной партой сидели. С шестого класса. Папа всем говорил про маму – ну тогда она ещё мамой не была, а была школьницей… «Лёня – моя принцесса, – всегда шутил папа».

– Ну, и где они сейчас? – насмешливо спросит Плут. Его левый глаз не похож на правый и чуть-чуть косит. Отчего вид у Плута придурковатый.

– Дурак ты, – ответит ему Мишка. – И не лечишься.

Там, где на лыже-табличке бурой краской намалёвано «1 км» и «Трасса неутомимых ветеранов» ныряет вправо тропинка. Она огибает стройную, почти «новогоднюю» ёлочку, затем муравейник и выскакивает на полянку.

Сейчас и так незаметная тропинка скрыта тонким свежим снегом. По нему бежала цепочка следов. Кто это? Мышь? Белка? Маленькая собачка?

Вот и поляна. Переломанное, вероятно, ещё в стадии ростка, оно вымахало толстым, изогнутым два раза, отчего походило на застывшего любопытного динозавра. Динозавра с шершавой шкурой.

Сбоку динозавра притулился наспех сколоченный стол. Поваленный ствол служил скамейкой. Сидеть на нём было неудобно, косо, но чья-то заботливая рука приколотила к бревну дощечку.

Сначала Мишка подумал, что под столом валяется чья-то рабочая куртка.

Он подошёл ближе.

Нет, это не куртка. Под столом лежал человек.

Из-под досок торчала голова с растрёпанными волосами, с другой стороны – потрёпанный ботинок. Свежий снег вокруг густо усеян бумажными стаканчиками, пакетами и пустыми бутылками.

Птицы и белки растащили остатки трапезы. Их следы густо усеяли легкий снежок вокруг.

Мишка рассердился. Это его секретная поляна! Его таинственный остров! Здесь нет места для сна всяким пьяным!

Сердце билось гулко где-то в горле.

– Как бы ни выскочило, – отстраненно подумал Мишка. – Как жить с дыркой?