Чай для призрака - стр. 9
– Примерно, – Дьёр смутился. – Знаю-знаю, творческие люди не могут быть аккуратными, у них в жизни сплошной хаос... А вот я порядок люблю.
Дождь усилился. Лунная зашипела, покрываясь ледяными мурашками, на набережной вскипели ручьи и лужи. Колдовские фонари тревожно замигали, а их отражения заискрили, растекаясь. В парке зашуршали желтеющей листвой деревья. И именно оттуда, держа в пасти мокрую тряпку, вынырнул один из псов.
– Ну-ка, ну-ка... – матушка протянула руку.
Тряпка оказалась шейным платком – порванным в том месте, где он зацепился за ветку, жёлто-зелёным, под стать листве. И явно женским. Нет, скорее даже девичьим.
Второй пёс вернулся ни с чем, но и ничего – тоже результат. Убийца оставил лишь один след – зато какой!
– Что скажешь? – матушка Шанэ разгладила и растянула платок.
На лице Дьёра появилось облегчение.
– Не знаю, чей он, – качнул головой парень. – Но точно...
– ...никто из твоих знакомых такой не носил, да? – подхватила матушка, с интересом изучая находку. – А платок недорогой, старый, поношенный. Поди, вообще у этой девицы единственный.
– И немодный, – проявил неожиданные знания парень. – Такой цвет в Семиречье был модным года три назад. В этом году все – и женщины, и мужчины – сине-голубое носят. А что? – он снова смутился. – Если я не как все себя веду, почему я не могу как все одеваться? Ну, в смысле... – и погрустнел.
– Всё правильно, – мягко сказала матушка, пряча платок в карман плаща. – Погрусти – светло, добро. И если ты и напитаешься силой рек, то они доброе твоё начало усилят, а не злое и мстительное. Погрусти, сынок. Поплачь с осенним дождём – теперь можно, никто не увидит. И простись. По-хорошему простись, с благодарностью за всё, чем тебя одарила жизнь. Думаю, её, – и она свернула платок, – найдут быстро. Поэтому если ты захочешь что-то кому-то передать, я всё для тебя сделаю. Решайся. И идём.
– Куда? – шмыгнул носом Дьёр.
– Обратно, – матушка Шанэ достала из другого кармана знакомый мешочек и велела: – Нарэ, Надэ, домой!
Псы исчезли в пыльном вихре. Матушка завязала мешочек, расправила складки плаща и отправилась к причалу.
Парень последовал за ней, удивляясь:
– Твой плащ даже не намокает? Вообще?..
– У южан много разного колдовства, – улыбнулась она. – Да и у вас тоже.
Недавний сварливый лодочник, как и предрекала матушка, ждал у причала. Он зачем-то попытался замаскироваться под незнакомца, сменив один плащ на другой (но почти на такой же), светлый парус на синий, а грубый голос на льстивый, но, конечно, никого не обманул.
– Первый остров, любезный, – попросила матушка Шанэ, доставая из очередного кармана мешочек с монетами. – Третий причал.
– А что там? – шёпотом полюбопытствовал Дьёр.
– Сыскное ведомство, – ещё тише ответила матушка. – У первого причала. А рядом с третьим живёт глава сыскного отдела убийств.
– Так ведь ночь же... – удивился парень.
– Мастер Рьен всегда на страже, – улыбнулась она, устаиваясь в гнезде из одеял.
***
Глава сыскного отдела убийств любовался огнём сквозь узкую рюмку с зеленоватой настойкой. Его отец в своё время был известным кулинаром, но больше мясных пирогов и супов обожал готовить крепкие настойки, что его и сгубило. Ибо злоупотреблял. И прибрала его однажды река Мелкая в крайне непотребном состоянии, и оставил он после себя троих пацанов сиротами, безутешную вдову, полный настоек погреб и четыре толстые книги рецептов.