Часы Цубриггена. Безликий - стр. 16
Что она натворила после?
Как оказывается легко ВСЕ вспомнить!
– Я убила себя! После! – кричит она и сгибается от полоснувшей тело боли.
Воспоминания (как их оказывается много!) кружатся в бешеном танце, все ближе, все больнее.
Злые слова. Незаслуженные. Смертельно обидные.
– Ты сволочь! – голос у нее срывается от боли, хрипит.
Она готова сжечь его взглядом.
Бесполезная бритва. Остывающая вода. Умирающая героиня черно-белого фильма.
Море все чувствует и меняется, оно ревет голодным зверем, дотоле спокойные жемчужные волны закипают, растут до небес, а облака рассыпаются пеплом. Песок под ногами размывается, проваливается, превращаясь в жадную чавкающую пасть. От зыбкой ямы вокруг ее ног с визгом отпрыгивает пес.
Незнакомец пытается перекричать рёв моря.
– Я жалею о сказанном! Очень жалею! Но я должен был сделать тебе больно, чтобы излечить, понимаешь? Разрезать путы, чтобы ты могла жить. Держись!
Мужчина хватает ее за руку, пытается вытащить из песка. Но сладкая пасть смакует, причмокивает, не давая вырваться. От ревущего моря кошки-вороны бросаются врассыпную, прячутся в дюны. Пес скулит, зовёт хозяина в безопасное место.
Над запорошенными пеплом волнами снова носятся чёрные чайки, срывают горло, предвкушают пир.
Песок засасывает ее уже по пояс, не пошевелиться.
Боль, Отчаянье, Ненависть жуют живьем.
– Прости меня! И прости себя! – кричит Человек с собакой.
Он ложится на живот, перехватывает ее руку, тянет изо всех сил. Бесполезно. Она погружается в бездну уже по плечи. Превозмогая страх, на брюхе подползает пёс, хватается за ночную рубашку, но ткань расползается под собачьими клыками.
– Закрой глаза! Закрой глаза и подумай о хорошем. Нет зыбучего песка, нет страшного моря, нет плохого меня, нет несчастной тебя, ты свою жизнь сочинила, ты можешь ее переписать заново! Дай себе последний шанс, прости и полюби себя! Больше всех на свете полюби себя, Лариса Чайкина!
Она закрывает глаза. Песок сжимается, чмокает от удовольствия, высасывает жизнь.
«Больше всех на свете полюби себя, Лариса Чайкина»
Её Имя!
Она хочет жить. Все исправить. Написать новый роман с красивым концом. Бежать куда глаза глядят из Безвременья, с берега неправильного моря, прочь от черных чаек и от белых ворон, прочь из мира, где всегда один и тот же день, где не пишется финал, не сгорает рукопись и все верх тормашками.
Она очень хочет жить. И больше никогда не встречать Человека с собакой.
– Прости себя и меня! – кричит он.
«Прости себя и меня!»
– Я прощаю себя.
Она сказала это или только подумала? Только сразу становится легче дышать, песок больше не давит на грудь.
– Я прощаю себя! – кричит она.
Кричит все громче, срывая связки, кричит, пока ноги не нащупывают твёрдую почву
– И тебя прощаю, Вадим, – хрипит она из последних сил, – только исчезни и больше не приходи ко мне.
– Просыпайтесь, кого вы там прощаете? Кто такой Вадим?
Песок отступает. Вадим по-прежнему держит ее за руку и улыбается. Его пёс вьется вокруг, машет хвостом и радостно скулит. Она хочет ещё что-то им сказать, но больше не может произнести ни слова, губы не слушаются…
– Просыпайтесь, как вы себя чувствуете?
Она открыла глаза, но сон продолжался.
Рядом с ее кроватью сидел ослепительный молодой человек в белом халате, именно он держал ее за руку. Еще один ангел?