Частные предприятия в Китае: политика и экономика. Ретроспективный анализ развития в 1980-2010-е годы - стр. 29

• современные примеры и методики планирования и госбюджетного регулирования социально-экономического развития в развитых капиталистических странах: инвестиции в инновационное развитие и человеческий капитал в США, скандинавский опыт социального регулирования, французская модель «относительно успешного сочетания плана и рынка» (см., в частности: [129, с. 243]);

• восточноазиатская модель развития рыночных отношений при сильной и даже ведущей в определенные периоды роли государства в регулировании экономики (Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань, Гонконг, Таиланд, Филиппины и др.);

• оценивавшиеся как негативные, но весьма поучительные для КНР аспекты опыта догоняющего развития ряда стран Азии и Латинской Америки, в частности «неконструктивное механическое соединение» директивного планирования и рынка в индийской модели «смешанной экономики» (до 1990-х гг.); чрезмерно долгое «зависание» национальной экономики на импортозамещении в ущерб экспортной ориентации обрабатывающей промышленности в латиноамериканских странах (Аргентине, Мексике, Бразилии), предшествовавшее их современному этапу развития (см., в частности: [129, с. 54]).

Международные сопоставления, сущностные оценки и идентификация китайской модели ГРЭП применительно к соответствующему мировому опыту существенно варьировались в начальный и последующие этапы рыночных реформ в КНР.

Так, в постсоветской России быстрый экономический рост и позитивный опыт переходной экономики в Китае долгое время фактически игнорировались и отвергались экспертами, близкими к официальным кругам, на тех лишь «основаниях», что «у власти в КНР находятся коммунисты», а «Россия – это европейская держава»[35]. Лишь в середине – второй половине 2000-х гг. в РФ появились весьма сдержанные позитивные официальные высказывания о возможности использования китайского опыта в отдельных областях реформируемой экономики. Другими словами, по крайней мере вплоть до недавнего времени, в России имело место явно политизированное и/или идеологизированное восприятие рыночных хозяйственных преобразований и роли в них государства в Китае.

Весьма показательны в этом плане и оценки рассматриваемой китайской модели экспертами такой авторитетной международной организации, как Всемирный банк, эволюционировавшие по мере развития и/или радикализации рыночных реформ в КНР.

Так, уже в 1990-е гг. советник ВБ А. Кейдель считал, что хотя «экономические лидеры материкового Китая рассматриваются как «практики» в их проектировании реформ и реформаторской политики, но за их практичностью лежит теоретическая схема понимания того, как работает экономика вообще и китайская в частности… Эта схема экономической теории предстает комбинацией из марксистского, советского и кейнсианского подходов и принципов конкурентного рынка». Пусть, по его мнению, она пока и не представляет собой «четкого синтеза» этих элементов, но «выглядит скорее как быстрый поток, на который воздействуют как политика, так и экономический опыт» (цит. по [67, с. 116–117]).

В 2000-е гг. позитивность оценок китайской модели ГРЭП Всемирным банком существенно возросла. При этом на примере Китая неоднократно подчеркивалась важность для эффективного строительства современной рыночной экономики не только тех или иных национальных исходных условий («социалистическая» и/или развивающаяся страна и т. п.), но и качества национальной политической элиты, степени ее ориентации на рыночные реформы и реальной способности к их осуществлению (см., например: [103, с. 331]).