Частичка тебя. На память - стр. 14
Так было не везде, конечно. Но, частенько.
Сижу и кусаю губы. Вообще-то волноваться мне нельзя, да. Но я пока не представляю, как мне с этим бороться. Хоть мятный чаечек бери в рацион хотя бы на период испытательного срока.
Поглядываю по сторонам — напротив приемной как раз стоит нараспашку кабинет заведующей складом. В дверях этого самого кабинета стоит мужик в спецовке рабочего и вдохновенно точит лясы на совершенно нерабочие темы с этой самой заведующей складом. Та вдохновенно хихикает, на весь коридор слышно.
Мда, навести порядок в этой отаре будет непросто.
А руки-то уже чешутся.
Из кабинета Вяземского выходит женщина, прижимающая к груди объемную пачку бумаг. На меня она смотрит как-то странно, со смесью жалости и оценивания.
— Новенькая? — вопрос адресуется не мне, а тетке за столом секретаря.
— На собеседование, — пожимает плечами та, и у спросившей в улыбочке проступает что-то нехорошее.
— Ну-ну, — роняет она ехидно и ничего не говоря уходит из приемной. И что это сейчас было?
Нет, я была на многих собеседованиях, проходила разные типы стресс-тестов, но это — вообще ни на что не похоже.
— Проходите, — тем временем озвучивает секретарша, успевшая обо мне должить, — Захар Михайлович вас ждет.
Ну, ни пуха ни пера, что ли!
Первое правило соискателя на новом рабочем месте — работодатель не должен тебе нравиться. Я имею в виду внешность, разумеется. Как только ты начинаешь думать о том, какие теплые у твоего будущего босса глаза — вот тут-то ты и пропала со всеми потрохами.
Ты. Пришла. За. Работой!
И ни за чем больше.
Я никогда не беспокоилась по этому поводу. Не беспокоюсь и сейчас. Я не такой человек, который два раза наступит на одни и те же грабли. Три года проходила по уши влюбленная в того, чьей правой рукой была. Хватит.
Вяземский даже близко не привлекателен как мужчина. Обычный мужик, обычный бизнесмен, невысокий, коренастый, с брюшком и высокими залысинками. Обручальное кольцо на пальце отсутствует. Не женат или не носит?
Глаза только неприятные. Холодные, взвешивающие и обесценивающие.
Я прохожу в кабинет, ожидая разрешения присесть, останавливаюсь.
Эти вот самые глаза проходятся по мне от носков туфель с невысоким каблуком и до кончиков отросших волос, спускающихся уже ниже плеч.
А потом Вяземский улыбается. Широко так, явно желая сгладить повисшую неловкость.
Только я этой улыбке почему-то не верю.
— Присаживайся, Анжелочка.
Фамильярное обращение при весьма поверхностном знакомстве — плохой звоночек. Выдает проблемы с пониманием делового этикета.
Но я не в том положении, чтоб капризничать. Знала, что не к президенту пришла.
— Блестящее резюме, — Вяземский говорит это равнодушно, абсолютно не пытаясь сгладить имеющееся напряжение, — расскажи о себе.
Это действительно напоминает формальность и меня немного попускает. Я рассказываю. Про Рафарм и работу в нем, про стажировки до него, про свои таланты разрешать конфликты…
— Но все-таки тебя уволили, — он будто напоминает мне мое место. Что ж... Стресс-собеседования я тоже проходила. А это даже в половину не настолько возмутительное интервью, какие могут быть.
— Всем свойственно делать ошибки, — улыбаюсь как можно непринужденнее, — я была наказана за свою и делаю выводы.
— Такие, что даже согласишься на зарплату в три раза меньше предыдущей? — поддевает Захар Михайлович. По всей видимости, он навел справки и об этом.