Часовщик. Зима - стр. 20

После горячего хотелось спать, но изжога не давала расслабиться. Вероника резво достучала по клавишам до вечера. За пятнадцать минут до конца рабочего дня вышла в туалет и переодела джинсы на юбку. Выбрала из мешка подходящие колготки. Вышла с распухшим пакетом. Уборщица странно проводила её взглядом.

– Здравствуйте, – кивнула Вероника и вспомнила, что забыла накраситься.

Сходила в кабинет, вытащила косметичку и вернулась в туалет. Ручку дергали снаружи, но она, вопреки подпрыгивающему локтю, старалась не спешить. На рабочее место шла по стеклянному коридору, ставшему за эти минуты еще длинней, потому что ровно вдвое больше сотрудников повернулись посмотреть на ее юбку.

Ирина, красившая губы, остановила ход своей мысли и руки. Ничего не сказала.

Ника засунула пакет с джинсами в тумбу стола. Завтра заберет.

Иван молча месил холодную утреннюю грязь. Мокрый снег комками впечатывался в землю, плющился и тек в ледяные лужи. Застывшая вода стучала по капюшону. Боковой ветер дробно забрасывал слева жесткое крошево. Правую щеку било и секло. Снег сыпал, хлестал, кидался под ноги и превращался в воду. Ноги уплывали. Иван бросал их в пространство наотмашь, в никуда, не глядя. Ботинки, ища опору, проскальзывали.

"Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует". Отворачиваясь от липких ошметок, он сутуло щурился на тусклые фонари. "Остался ли без жены? Не ищи жены". Люди шли и шли, всплывали в мокрой метели. Вязли, закрывали лица, тонули.

И всё же это был снег. Два осенних месяца он аккуратно перебирался по грязи с зонтом и без в чистых ботинках. Его обувь всегда была идеально чистой. Даже кроссовки выглядели так, как будто он только что вышел из спортивного зала. Но сегодня утром пошел снег. И он не хотел выбирать путь. Он выбрал Леру, он любил сыновей. Но они ушли от него. Он не менял семью, не искал другой женщины – они расплылись под руками. И он намеренно шел по лужам, не оценивая и не целясь, и смотрел на нелепые перебирающие воду ноги. И был намерен досмотреть до конца.

Войдя в мастерскую, поменял обувь на сухую, закатал рукава, вытер все прилавки, помыл стеклянные двери и витрины, выходившие на площадку торгового центра, вычистил замшей образцы, надел белый халат, закрепил на лбу лупу и вытащил из коробки первые по очереди из принятых часов. Это его дело. Он отвечает за него и должен следить и содержать в порядке. "Кто не берет креста своего и следует за мной, тот не достоин меня". Он должен работать. Обеспечивать себя, помогать учиться мальчикам. Он не может остановиться. Нужно сосредоточиться на главном. Не потерять главного.

День подходил к концу. Свет, падавший через стеклянную крышу в проем между площадками, становился бледнее, лампы – ярче. После пожилой леди, принесшей на ремонт часы умершего мужа, дверь, казалось, замерла, он отошел к точильному станку и не сразу заметил женщину, подошедшую к стойке.

– Простите.

Он обернулся: стояла хозяйка голубых часов. В длинном светлом пальто она выглядела старше. Женщина округлила густо накрашенные кофейные глазки, медленно взмахнула ресницами и улыбнулась:

– Здравствуйте.

– Добрый день, – от неожиданности и неузнавания у него что-то оборвалось в животе и замерло, закаменело. Он пытался навести фокус, сконцентрироваться, рассмотреть и, всматриваясь, несколько разочаровывался: он не находил в ней той женщины, для которой ремонтировал часы. Все эти два дня она представлялась ему более женственной, что ли.