Часовой Большой Медведицы - стр. 26
Но Мишка даже не представлял, насколько он ошибается.
Канашенков готовился к вечерней планерке, когда позвонил дежурный по отделу и на удивление стеснительно-заискивающим тоном попросил юного следователя вместе с опером смотаться на один адрес для прояснения, так сказать, обстановки. Мишка, потихоньку привыкая к окружающей его нереальной реальности, согласился, и через полчаса машина привезла его к шикарному особняку, принадлежащему кому-то из эльфийской диаспоры.
Когда машина остановилась на престижной Набережной улице возле трехэтажного особняка, более всего похожего на уменьшенную копию то ли Тадж-Махала, то ли Мьянмской Золотой пагоды, Мишка понял, почему голос дежурного был таким растерянно-вкрадчивым.
На этом происшествии работы для него не было – как, впрочем, и целой толпе народа, большей частью лишь мешающей оперативной группе нормально трудиться. Канашенков, конечно, был наивен и неопытен, однако есть вещи, которые любой милиционер осознает интуитивно с младых ногтей. Сложность и общественная опасность совершенного преступления прямо пропорциональна количеству приехавшего на место происшествия руководства. А так как выпала неплохая возможность со стороны понаблюдать за местным руководством, кое ему до этого приходилось лицезреть лишь в виде фотографий на доске почета, Мишка притаился в уголке, стараясь не разевать рот при виде каждого нового для него лица.
Вот появился начальник СКМ Суняйкин: резво перебирая короткими ножками, он лихо заскочил в комнату, где находилось ложе трупа, и тут же выскочил назад, выкатив глаза и прикрывая рот обеими руками. Вот городской прокурор Кусайло-Трансильванский неспешно проследовал в ту же комнату. Впрочем, к чести прокурора будет сказано, он пробыл там довольно-таки долго, раздавая указания следователям и экспертам. Но ему-то что, он вампир. Несмотря на всю длительную эволюцию вурдалачьего рода, для него место убийства благоухает, как цветочная поляна или бочонок с коньяком. Громко протопал огр – майор Хыдыр-Мурузбеков, командир местного батальона ППС. Следом за ним неслышной тенью проскользнул командир СОБРа Таурендил Ап Эор. И если уход Хыдыр-Мурузбекова был слышен за два квартала, то исчезновение дроу осталось никем незамеченным. После ухода пэпээсовца дверь в комнату, где находилось тело жены владельца особняка, чуть-чуть приоткрылась. Были видны вспышки блицев, сопровождаемые непрестанным щелканьем затворов, заглушаемых, впрочем, монотонным бормотанием судмедэксперта. Судя по тому, что описание трупа эксперт надиктовывал уже не первый час, дела за дверью обстояли очень и очень плохо.
Хозяин особняка Халендир Мей Мел Лай исчез бесследно. Его охранник, дварф Суургеморгеменгер, был убит прямо на пороге дома выстрелом в упор. Что стало с женой Халендира, Мишке посчастливилось не узнать – в спальню его не пустили. Сквозь приоткрытые двери он увидел лишь нечто, похожее на огромную распустившуюся розу, брошенную на постель. Он слышал, как в ванне тяжело и мучительно тошнило одного из прокурорских следователей. Другой прокурорский работник сидел за столом в гостиной, и лицо его было так бледно, что походило на пустое пространство между зачесанными назад волосами и узлом темно-бордового галстука. На столе перед ним лежали несколько скомканных бумажных листов: руки следователя тряслись так, что он в очередной раз порвал пером листок с протоколом осмотра места происшествия, скомкал его и отбросил в сторону. Реакция ребят из прокуратуры напугала Канашенкова гораздо больше, чем кровавый цветок. Зная по опыту собственного мира, насколько тертые ребята работают в следственном комитете, оставалось лишь догадываться, до чего неприятное зрелище таится за порогом спальни.