Чашечка кофе. Рассказы о приходе и о себе - стр. 3
Мы обсудили с батюшкой эту насущную тему, вспомнив, как хоронили других наших собратьев-священников. Потом отец Петр проводил меня до машины. Я уже стал разоблачаться, и в этот момент к церкви подъехал квадроцикл с двумя дачниками, мужчиной и женщиной.
– Батюшка, – обращаются они к настоятелю, – нам ладану надо купить.
Отец Петр отправился с дачниками в храм. Открывает входную дверь. Втроем они проходят внутрь, а еще через минуту батюшка возвращается на паперть и кричит мне:
– Как хорошо, что ты еще не уехал! Иди посмотри, тебе будет интересно!
Я захожу в храм и вижу сидящую на возвышении под иконами белую голубку. Дачники радостно фотографируют птицу. Она сидит спокойно и никак на них не реагирует. Я не удержался и тоже сфотографировал.
– Смотрите, у нее на лапке кольцо. Видимо, это декоративный голубь, весь белый, а головка темная.
– Вот только откуда он здесь взялся? Тринадцать лет служу в этом храме и ни разу не видел рядом с ним голубей. Галки, вороны – этого предостаточно, а голубей нет. Как-то ведь залетел, а мы его не заметили, – недоумевает отец Петр.
Много раз я слышал, что после смерти праведников, сразу или во время похорон, рядом с гробом, а то и в комнате, в доме с закрытыми окнами, люди видели непонятно откуда появившуюся белую голубку. Думал, что это такое благочестивое преувеличение. Оказывается, на самом деле бывает. Но вслух предположил:
– Может, из дачников кто голубей держит?
– Может, и держит, – отозвался отец Петр, – народу здесь много, кто кроликов, кто поросят.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно, не сговариваясь, перекрестились:
– Помолись о нас грешных, батюшка Агафон.
Круговорот
Мы с Серегой, моим алтарником, возвращаемся из храма в поселок. Только что я отпевал одного своего старого знакомого. Сколько раз, помню, звал его в церковь. Он меня слушал, улыбался и никогда не спорил. Переведет разговор на другую тему, расскажет про свои болячки и вспомнит рабочий коллектив. И понимаешь, что пора прощаться, потому как про надоевший коллектив и про болячки мне слушать неинтересно. Так, не покаявшись, человек и ушел, а мне обидно.
Размышляя на столь грустную тему, мы вошли в поселок, и первыми, кто попался нам навстречу, была пожилая супружеская пара. И тоже мои хорошие знакомые. Они частенько прогуливаются по дороге от поселка до церкви и обратно. Гулять гуляют, а так чтобы в храм зайти, хотя бы из интереса, не заходят.
Вот я их своим вопросом и огорошил:
– Дорогие мои, когда я наконец увижу вас в храме? Сколько можно ходить вокруг да около?! Вы же крещеные, православные! Да и, простите, возраст уже поджимает.
– Ой, батюшка, как это мы не бываем?! Очень даже бываем. Вот два года назад ездили на экскурсию в Суздаль, и там нас водили в храм слушать церковное пение. В прошлом году отдыхали в Пятигорске и то же заходили, свечки ставили. Батюшка, ты не думай, мы самые что ни на есть православные.
Идем дальше. Серега раздраженно, словно саблей, рубанув рукой, подвел итог разговора:
– О чем можно говорить с такими людьми?! – И вынес приговор: – Что ты им говори, что ни говори – бесполезно!
На другое утро спешу в поселковую часовню. Собираюсь служить молебен и причащать старичков. Иду, смотрю себе под ноги и мысленно сосредотачиваюсь на предстоящей службе. Неожиданно справа прямо над ухом, словно хлопок: