Чаша Грааля. Софиология страдания - стр. 15
Таким образом, Вознесение означает не только удаление Христа от мира – что соответствовало бы полному Его развоплощению (такая мысль составляла бы злейшую ересь), – сколько прославление Его человеческого естества, до полного обожения и одесную Отца сидения. Вознёсшийся Христос пребывает и с нами во все дни до скончания века, однако Его пребывание стало нам недоступным уже после Воскресения, пока Он восходил, но ещё не восшёл ко Отцу Своему, т. е. ещё не совершил полного прославления Своего человечества. Оно является для нас ещё более недоступным теперь, когда это прославление совершилось.
Однако и это изменится во Втором Пришествии, когда все племена земные увидят Сына Человеческого (Мф. 24:30). И это «пришествие» не означает приход из одного места в другое, с «неба» на «землю», но такое изменение человека, при котором Господь станет доступен нашему видению: это переход через смерть или равнозначное ей изменение: Не все мы умрем, но все изменимся. Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе (1 Кор. 15:51–52). Однако изменение предполагает и единство, самотожество изменяющегося, при этом остаётся то же самое человеческое существо, которое не изъемлется из мира, хотя и преображается вместе с самим миром, становящимся «новым небом и новой землёй».
[Вознесение и Пятидесятница]
Отсюда следует, что с Христовым человечеством в мире живёт вознёсшийся Христос. Эта жизнь Христа в человечестве (живу не к тому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2:20)) есть Церковь, Тело Христово. Это есть общение духовное, в Духе Христовом, который есть Дух Святой, пришедший в мир в Пятидесятницу. Действие и откровение Духа Святого в людях состоит в том, что он являет, осуществляет в них Христа: кто духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8:9), содействием Духа Иисуса Христа (Флп. 1:19).
В этом свете становится понятной та связь и, можно даже сказать, то отожествление Вознесения и Пятидесятницы, которое составляет отличительную черту прощальной беседы: Лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам (Ин. 16:7); Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16:14); Не оставлю вас сиротами; приду к вам. Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить (Ин. 14:18–19). И эта антиномичность мысли нарочито усиливается Самим Христом по поводу совершенно естественного недоумения учеников (Ин. 16:17–18): О том ли спрашиваете вы один другого, что Я сказал: вскоре не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня (Ин. 16:19).
В сущности, здесь уже отрицается понимание Вознесения как удаления из мира (хотя в то же время антиномически говорится и об оставлении мира: Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу (Ин. 16:28), причём это удаление преодолевается пришествием Утешителя и чрез Него общением со Христом.
Итак, Вознесение, хотя и есть удаление Христа из мира в смысле возвышения Его прославленного человечества до невместимости Его в мире, но оно не есть удаление Его из мира прежде всего в смысле Его