Час Кицунэ. Рис Инари - стр. 10

**Инугами от японских слов «ину» — собака и «ками» — божество, дух. Инугами - в японской мифологии собаки-оборотни. Обычно японцы собакам поклонялись как стражам и защитникам. Статуи Кома-ину — две собаки друг напротив друга, у левой пасть закрыта, у правой — открыта, — часто ставят в храмах как защиту от злых сил.

Так же считалось, что с помощью инугами человек мог наложить порчу, или разбогатеть, но как правило для хозяина добром это не заканчивалось. Японцы верили, что иногда эти собаки могут превращаться в очень сильных и высоких мужчин, преданных своим друзьям, отличных воинов, но несколько обиженных умом, лишённых живого воображения и легко впадающих в гнев. Инугами могут принимать облик и пса, и человека.

***Обон — японский трёхдневный праздник поминовения усопших. Согласно традиции считается, что в это время года души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных. Нередко его называют Праздником фонарей, потому что с наступлением темноты они вывешиваются родными — дабы души усопших могли найти дорогу домой.

4. Глава 2. Японская пословица: Баклажан на стебле дыни не вырастет.

Печалится взор.

О, если б найти приют,

Где осени нет!

Везде — на лугах, на горах —

Луна поселилась.

Автор принцесса СёкусиСикиси-найсинно средневековая японскаяпоэтесса, признанная одной из величайших женщин-поэтов Японии, дочь императора Го-Сиракава.XI век.

Перевод: В.Н.Маркова

Самый замечательный стимул все выучить – это перспектива загреметь в армию после несданной сессии. Так было есть и будет. Ну, а у меня стимул все выучить был и того пуще – неведомый мне учитель, который в лучшем случае выкинет меня из Долины вниз. К людям.

Кстати, о людях.

- Они злобные, хитрые, жестокие и опасные, – поведала мне Рен.

- Люди? – переспросила я.

- Да! – горячо закивала она.

- А вот мне казалось, что это про кицунэ? – сказала я.

- Про нас? Мы же добрые? – это Кику.

- Мягкие, слабые и красивые, – это Хана.

- А вы сами-то людей видели? – на всякий случай, что бы окончательно все прояснить уточнила я.

- Нет? Откуда? — это Рен.

- Мы людей, только когда пятый хвост отрастим, сможем увидеть. Раньше из Долины не выпускают, – закивала Кику.

- А как по мне так лучше после седьмого. Так правильнее, – это Хана.

- То есть сами вы их не видели, но выводы сделали. Ну, ладно, – махнула я рукой.

Вот сейчас точно не до этого. Если уж к людям можно спускаться только после пятого хвоста, то мне об этом знать не к спеху. Я с одним-то хвостом не знаю, что делать. Он у меня дёргается и живет самостоятельной жизнью. Я очень надеялась, что хвост будет ощущаться как еще одна рука, или нога, ну или … голова. Но пока я вообще не понимала, как им управлять.

Всего в нашем домике, розовом как клубничное мороженное, обитало четверо лисичек. Рен – моя близкая подружка, чье имя означало «Кувшинка». Кику - «Хризантема». Хана – «Цветок». И я, Аика – «Песня о любви». Пела я всегда плохо, хотя в детстве и ходила в хор, но как-то вот и с караоке у меня не сложилось. Поэтому пока радовало, что «Аика» созвучно с моим земным именем «Анна», и привыкла я быстро.

У нас четверых было только по одному хвосту, уши мы тоже убирать не умели, и с остальным тоже все было плохо. А именно: никакой магии в моем распоряжении! Вот совсем. Ни тебе способностей человека-паука, ни тебе умения швырять взглядом предметы или, на худой конец, перемещаться в пространстве. Нет, увы! Ничего этого не было. У моих новых подружек, видимо, тоже. Обычные глупые девочки, как по мне, так лет на пятнадцать-шестнадцать они и тянут. Все отличие в наличие бесполезного хвоста и ушек. А так? Я разницы между нашими подростками и этими гламурными лисичками не увидела.