Чаролом - стр. 51
– Дурачков и в городах хватает.
Тут как раз вернулся Холокаи и начал раздавать жалованье команде.
Леандра с облегчением заметила, что материнского корабля в бухте нет. Вскоре они с Холокаи и Дрюном покинули док и двинулись через бурлящую площадь Припортового рынка. День был замечательно людный, отменный базарный денёк. Торговцы рыбой выложили на прилавки всё богатство океана: водоросли и тунцов, золотистую макрель и желтохвостов, морских и рифовых окуней. Все твари были аккуратно обезглавлены, выпотрошены и разложены на круглых подносах. На солнце сушились щупальца осьминогов, словно развешенное на верёвках бельё.
На крышах близлежащих домов расположились орды знаменитых макак Шандралу, столь же беспощадных, как и городские бандиты. Длиннохвостые, широкомордые мохнатые бестии знали все мыслимые уловки, позволявшие стащить еду. Целый отряд мог внезапно налететь на лавочку, за которой приглядывал мальчишка или старик, и круша всё и вся, дочиста её обчистить. Макаки тоже умели сыграть в «подранка». Или же какая-нибудь хвостатая мамаша предлагала погладить своего очаровательного малыша. Пока мягкосердечный простофиля умилялся, остальная банда стремительно подбирала, как говорится, всё, что не приколочено.
На западном краю Припортового рынка находился крошечный, не более двадцати футов в поперечнике, храм под открытым небом. Внутри его играл оркестрик-гамелан. Четверо мужчин стучали молоточками по многочисленным медным гонгам и ксилофонам, играя в стиле, свойственном одному только Шандралу. Каждый музыкант исполнял свою партию, которые то звучали в унисон, то диссонировали, создавая звенящий музыкальный круговорот, а временами – почти какофонию.
В детстве Леандра считала музыку гамеланов слишком экзотической и грубой. Теперь же она получала от неё удовольствие, как от частицы культуры Лотоса, напоминавшей о том, что она – дома. Священник в разноцветной мантии нараспев призывал толпу молиться Тримурил и другим богам иксонского пантеона.
За этим храмом начиналась Жакарандовая Лестница, ведущая к Храму Воды у верхней границы города.
Серые каменные ступени Жакарандовой Лестницы были широкими и длинными, чтобы по ним могли подняться слоны, которых здесь использовали для перевозки тяжестей. Где-то начиная с трети пути, вдоль Лестницы выстроились магазинчики и лавочки, чем выше – тем роскошнее, а у самой вершины их сменяли обширные и красивые поместья. Жакарандовые деревья, давшие имя лестнице, росли через каждые десять футов. В это время года их ветви были усыпаны фиолетовыми цветами.
Жакарандовая Лестница была чудо как хороша. За исключением нижних террас, конечно. Здесь гнездилась беднота: кто-то продавал латунные безделушки, разложив их на одеяле, рядом трясли своими чашками и жалобно скулили нищие, демонстрируя разнообразие страданий и мытарств. Мужчины, потерявшие конечности. Голодающие матери с пустыми глазами, баюкавшие хнычущих или бессильно лежащих младенцев, у лиц которых роились мух.
Леандра, как и прочие обитатели Шандралу, давно научилась безучастно смотреть на эти банальные страдания. Лишь отметив, что среди бедноты не было чарословов, она вдруг что-то почувствовала. А именно – гнев. Издревле чарословы были избавлены от подобной участи. И чем больше Леандра об этом размышляла, тем сильнее разгорался её гнев.