Чародейка его светлости - стр. 13
Мне так нравилось видеть его здесь, в этой квартире, вот таким: спящим, беззащитно расслабленным. Во сне суровое обычно выражение лица мягчело, делалось моложе — если так вообще можно сказать о девятнадцатилетнем парне. Глядя на него, я впервые понимала смысл выражения «спать как младенец». Лин спал так, словно не ведал никаких забот. В этом я ему немного завидовала.
Мы понемногу приводили квартиру в порядок: Лин нашёл где-то парней, которые помогли ему поправить дверь, приделал дверцу кухонного шкафчика, притащил откуда-то плинтусы и поменял старые, разбухшие и потрескавшиеся от воды. А я ободрала кое-где отставшие от стен обои, выстирала грязные вещи (часть, правда, пришлось выкинуть) и вымыла до скрипа пол.
Ещё Лин запретил мне тратить деньги на еду, и я лишь диву давалась, видя, как в холодильнике сами собой появляются продукты.
Во всём этом был только один минус. Мы почти не виделись.
У меня весь месяц были дневные смены, я вставала в пять и возвращалась в восемь, а Лин целиком отдался ночной жизни. Иногда мы встречались утром за завтраком или вечером за ужином, но чаще я заставала его спящим по утрам и отсутствующим по вечерам. Только приготовленная в расчёте на Лина еда исправно исчезала.
А где-то через неделю после потопа, когда я вернулась домой и пила на кухне чай, расслабленно читая, в дверь позвонили, а следом застучали. Судя по звуку — ногами.
Лин, как всегда, где-то пропадал, и в эту минуту я об этом очень пожалела. Открывать ужасно не хотелось, предчувствие просто вопило, что из этого не выйдет ничего хорошего. Но стучали с такой силой, что ещё немного — и нашу дверь снова сорвут с петель.
— Сейчас! — крикнула я, подходя.
Если это Юра, я не открою. Вызову полицию, скажу, что мне ломают дверь, что пьяный сосед снизу хочет убить меня. Вряд ли они приедут, если просто сказать, что боюсь изнасилования.
— Давай открывай, сосалка!
Даже заглядывать в глазок не пришлось. От одного звука его голоса меня пробрала гадливая дрожь. Юра своей собственной отвратительной персоной.
Боже, что делать? На худой конец, я могу спрыгнуть с балкона, пока он пытается выломать дверь. Или попробовать уже позвонить в полицию? Ни за что не открою.
Я несмело посмотрела в глазок. Хотела проверить, один ли там Юра.
Он был не один, но — чего я никак не ожидала — не в компании своих обычных собутыльников, а вместе с какой-то женщиной средних лет. Полная, в длинной наполовину расстёгнутой шубе, на лице выражение вселенского презрения и осознания собственного достоинства, углы рта стремятся вниз.
Заметив, что глазок блеснул светом, эта женщина пренебрежительно сообщила, глядя куда-то вбок:
— Ирина Витальевна Смородинова? Откройте, пожалуйста, будем разбираться по поводу залива.
Залив? Господи, она из управляющей компании. Юра нажаловался.
Непослушными руками я повернула замок. Оставила в пазах цепочку, чтобы непрошеные гости не смогли ворваться. Даже в сопровождении явно чиновничьего вида женщины я опасалась Юры. Невольно сжалась, снова увидев его лицо так близко. Нахлынули воспоминания: его холодные руки на моих бёдрах, тяжёлое тело, придавившее к полу, запах нечищеных зубов и перегара.
Юра, кажется, и сегодня был немного навеселе, глаза блестели пьяным блеском. Под правым был почти заживший фингал. Погладив меня масленым взглядом, с превосходством улыбнувшись, Юра взмахнул какой-то бумажкой и спросил: