Чародей звездолета «Агуди» - стр. 21
Павлов что-то колдовал на своем ноутбуке, брови взлетали на середину лба, губы саркастически кривились, наконец он победно ткнул пальцем в клавишу ввода, взглядом указал мне на большой экран.
Я прервал начинающийся спор Сигуранцева с Убийло, кивнув в сторону засветившегося дисплея:
– Давайте посмотрим, что такое важное нарыл наш Глеб Борисович.
На экране крепкие полицейские, с головы до пят в бронедоспехах, выводили из здания мужчину в приличном костюме клерка средней руки. Руки завернули за спину, а голову нагибали так низко, что лица не разглядеть, но я уверен, что лицо у него самое заурядное. Мужчина вяло упирался, что-то выкрикивал, но его тащили мощно и целенаправленно, как могучие муравьи тащат мягкотелую гусеницу. Из полицейской машины высунулись руки, задержанного с силой втащили вовнутрь. Полицейские захлопнули дверцу, машина взревела и понеслась прочь.
Объектив поймал хорошенькую девушку с короткими иссиня-черными волосами. Широколицая, с узкими глазами, типичная японка, ну хоть сейчас на обложку «Плейбоя», она поднесла микрофон к губам и затараторила:
– Это уже двадцать седьмой случай в этом квартале за последние полгода, когда служащий начинает крушить даже мебель!.. Господин Мицумото, вы не скажете, с чем это связано?
На экране появился стареющий полицейский, даже не скажешь, что японец, настолько полицейский, года два до пенсии, хмуро взглянул в объектив, прорычал:
– Распустилась молодежь, распустилась!
– Но почему он это сделал? – спросила живо ведущая.
– Распустились, – повторил Мицумото. Открыл рот, намереваясь сказать что-то еще, но вспомнил, что до пенсии рукой подать, проглотил крепкие слова и добавил совсем другим тоном: – Но мы всегда соблюдаем процедуру задержания, ибо общечеловеческие ценности… гуманность и презру… презрапе… презлупенция… невинности… мы блюдем покой и спокой мирных ни в чем не повинных граждан…
Ведущая разочарованно отвернулась к другому:
– А что скажете вы?
Импозантный господин с несколько растерянным лицом что-то мямлил, я смотрел в экран, хотя мне, в отличие от Сигуранцева и Босенко, все предельно ясно. Еще в мою молодость психологи придумали блестящий трюк: в холлах крупных фирм и компаний ставили резиновые копии главных менеджеров и хозяев. Разъяренный служащий мог отвести душу, с наслаждением избивая копию обидевшего его босса. Помню первые репортажи, все отнеслись как к веселой шутке, розыгрышу. Время от времени кто-то в самом деле подходил к резиновой кукле и тыкал в нее кулаком. Вокруг хохотали, хлопали в ладоши.
Потом… потом эти резиновые куклы все-таки начали получать свои порции ударов. Такая кукла находилась в холле, привлекая внимание как служащих, так и посетителей. Сначала они стояли годами. Потом начали изнашиваться за месяцы. В последний год такие копии приходится менять через каждые две недели, ибо служащие все чаще били не только кулаками и ногами, но кастетами, дубинками, пускали в ход ножи, велосипедные цепи, арматуру, описан случай даже с бензопилой.
Члены правительства смотрели с безразличным интересом, в глазах Новодворского я прочел, что на входе в Кремль хорошо бы поставить мою тушку, а еще лучше – положить, чтобы колесами, колесами…
Каганов спросил обеспокоенно:
– Что-то серьезное, Дмитрий Дмитриевич?