Чапаев в бане - стр. 4
– Оленёночка всё разглядывала меня с ещё большим интересом и вниманием, крещендо нарастающими, – рассказчик выразительно посмотрел на коллегу, и Ада как бы невзначай отвела взгляд немного вниз и в сторону, как целочка, которой предложили анальное сношенье.
Надо было как-то сгладить ситуацию, и я солгал во благо:
– Ты мне не очень-то и понравилась!
– Вы совсем охуевший? – осведомилась моя сердцепоразительница с любопытством, как мне показалось, неподдельным.
– Есть немного, – не без приятности и самодовольства признался я.
– По-моему, не немного. С избытком.
– Вопрос восприятия, – сказал я не хуже Шопенгауэра.
– Чьего восприятия?
– Послушайте, мадам, давайте оставим философские диспуты до более подходящего момента. Например, до посткоитальной эйфории, – предложил я по наитию. – А сейчас пойдёмте поебёмся!
Меньше всего я рассчитывал на взаимность! Но она просто сказала:
– Пойдёмте.
– Вы все прекрасно знаете, что я не поборник и даже напротив, противник обсценной лексики…
(Аделаида Викторовна очень нетактично, пожалуй что даже некрасиво фыркнула.)
–…но другого слова я подобрать не в силах. Я охуел, господа! В рот не ебаться как охуел! Охуел так, что просто пиздец! Охуел, блять, как ёбаный хуй в тесной пизде! Как…
– Ну мы поняли, поняли! – нетерпеливо заторопилась Райская. – Что дальше?
– Дальше, блять, больше! – многообещающе ухмыльнулся сказитель и огладил ладонью бритую голову, как Малон Брандо в «Апокалипсисе нау».
– Что, вы вот так бросите все свои дела и пойдете со мной ебаться? – уточнил я.
– Именно так, – удостоверила она.
– Если не ошибаюсь, изначально вы послали меня на хуй и жестоко оскорбили «молодым человеком», – туманно намекнул я. – Так что же заставило Вас изменить своё решение?
– Вы поразили меня в самое сердце! – призналась она.
Кто был охотник, кто добыча?.. Уж воистину!
Я как-то очень быстро и буднично поверил своему счастью, но оставались вопросы бытового плана.
– И куда пойдём, ко мне или к Вам? – спросил я посему.
– К Вам, – сказала она.
– У меня дома сестра, зять и моя матушка, – сообщил я. – И большая собака по имени Гай Юлий.
– Зять? В нашем случае это муж сестры?
– В нашем случае именно так, – подтвердил я.
– Нет, с Вашей сестрой, зятем, матушкой и большой собакой по имени Гай Юлий я не хочу. Это слишком многолюдно.
– Что ж, тогда идёмте к Вам.
– Боюсь, мой муж будет против.
Пути господни неисповедимы, это верно! Но не тот выигрывает, кто сдаётся, но тот, кто дерзает! Мы познакомились. Её звали Богуславская Изида. Какая нелепая и даже экстремистская ирония, слабо улыбнулся я про себя – именно эта богиня ведёт меня к своему брату…
Лев Братиславов прервался, как бы уразумев что-то.
– Все знают, кто такая Изида, или иначе Исида? – спросил он строго. – А то иначе в этом месте непонятки могут выйти.
Взгляд индиговых княжеских очей остановился и застыл на «Гордости Галактики» – Эраст Петрович действительно до сих пор сидел в этой мудацкой футболке, делая вид, что не слышит вопроса. Тогда Лев Данилыч провёл маленький блиц-опрос.
– Изида – это богиня чьей мифологии? – указал он перстом на горца-джедая.
МакЛауд сделал вид, что он невидим.
– Ну блять, языкатый, это элементарный вопрос!
Братиславов перевёл перст на нудоанархиста.
– Древнеегипетской, – отрапортовал Архаил Ипатьевич.