Чапаев в бане - стр. 2

Бабке Аксинье 72 года, она вдовица, шустрая и бодрая поджарая старушка. Каждое утро она встаёт в половине пятого, умывает лицо, гадит в дощатом нужнике, изрядно покосившемся и переполненном, подмывается (ибо она чистоплотна); на скорую руку завтракает (обычно яичницей с бутербродом) и идёт поливать любимые кабачки. Сначала, разумеется, подходит к любимцу.

– Ну здравствуй, Пётр Иванович! – молвит она уветливо и улыбается беззубым ртом.

Пётр Иванович, конечно, не отвечает, но ласку чувствует. Аксинья выливает на него добрые пол-лейки – на этом же кусту растут Колька и Жерар, так что перепадает и им. Потом она поливает других наречённых и только затем остальных, безымянных. В огороде растёт много других овощей, но особое расположение она питает к кабачкам, и тому есть причина.

Созрел и оформился Пётр Иванович уже в начале июля. На Петра и Февронию хозяйка поняла – он готов; гладкий, молоденький, бледно-жёлтенький. Бабка Аксинья сходила в сельпо, купила чекушечку, бутылочку «Миллера», банку отечественных шпрот и упаковку белорусских презервативов.

На стол собрала ближе к вечеру, Петра Ивановича положила по правую руку. Подняла рюмочку:

– Твоё здоровье, Пётр Иваныч!

Тяпнула, потом ещё. Допив чекушку, приятно зарумянилась.

– Ну что, Пётр Иваныч, пора и за дело!

Бабка Аксинья плотно зашторила окна, зажгла свечку и выключила свет. Разделась догола и возлегла на кровать, откинув одеяло. Надела на Петра Ивановича презерватив и смазала кончик вазелином.

– Уж не подведи, Пётр Иваныч… – прошептала она.

Двухдверный «Ягуар», чистенький и новенький, словно только что с завода, затормозил в пяти шагах перед Егором.

– Молодой человек, вас подвести? – Из окошка высунулась красивая, тщательно причёсанная женская головка.

– Премного благодарен, – сказал Егор, поравнявшись с автомобилем. – Но мне уже совсем недалеко.

– Перед вами часто останавливаются роскошные тачки с молодыми ламповыми тёлочками за рулём?

– Каждые сто метров, – усмехнулся Егор.

– Садитесь.

– А вдруг вы похитительница людей? – сказал он серьёзно. – Или Чикатило с сиськами?

– Очень смешно. Садитесь, не валяйте дурака!

Фемина и в самом деле была первый сорт. Егор осторожно открыл дверцу и сел в машину.

– Анна, – представилась водительница.

– Георгий.

– Куда путь держите, Георгий? – спросила она.

– Просто гуляю, – ответил он.

– Вдоль шоссе?

– Как видите.

– Перейдём на «ты»?

– Изволь.

– Хочешь ко мне в гости, Георгий? – сказала она.

– Какая шустрая, – ухмыльнулся Егор.

– Жизнь коротка, так зачем тратить время на пустые разговоры?

– Вы… ты мне определённо нравишься, Анна.

Дом у Анны был шикарный. Без преувеличения сказать – особняк. Огорожен высоким кирпичным забором, два этажа, три ванных комнаты, огромная гостиная зала, высокие потолки с лепниной, причудливая, чуть ли не антикварная мебель.

– Однако! – восхитился Егор. – Ты дочь олигарха?

– Типа того, – уклончиво отозвалась Анна.

Они по очереди приняли душ – музей, а не ванная комната! Хлороформ подействовал очень быстро. Нагой Егор оказался прикован к кровати по рукам и ногам. Анна надела на голое тело врачебный халат и достала саквояж с инструментами.

На кучке чуть подсохшего дерьма сидит красивая бабочка. Бабочка не ведает, что сидит на дерьме, не знает, что такое дерьмо. Она просто отдыхает. Через минуту бабочка беззаботно вспархивает и улетает. Дерьмо останется лежать ещё долго.