Cезон любви на дельфиньем озере - стр. 32

Но кое-кто пострадал от Тошки и серьезнее. Ванда всегда предупреждала новых людей на биостанции, как надо вести себя с ее собакой в воде. Но один из студентов, Саша Алешкин, решил, что кто-кто, а уж он-то плавает быстрее, чем какой-то несчастный пес. Саша-тощий был настолько худ, что мог служить моделью для памятника узникам концлагерей. Кроме всего прочего, он усиленно занимался йогой и восточными единоборствами, что само по себе, как объяснила нам Вика, дурной признак – когда кто-то слишком увлекается подобными вещами, то, скорее всего, у него слишком много комплексов. Так вот, что возомнил о себе наш йог, я не знаю, может быть, он решил, что в состоянии левитировать над поверхностью воды – но только на берегу в этот момент сидела Ника, а к Нике он был явно неравнодушен. Возможно, он просто хотел обратить на себя ее внимание – и обратил, причем не только ее, но и всего лагеря. Он смело прыгнул в воду с причала, и когда Тошка поплыл за ним, чтобы вернуть заблудшего на твердую землю, то стал удирать от него изо всех сил. Но скорости не хватило, и когда Тошка догнал его, то ему пришлось слегка его притопить, чтобы не сопротивлялся. Дальше лабрадор собирался тащить его к берегу за волосы, но, увы, Саша-тощий был пострижен слишком коротко, и Тошка никак не мог ухватиться за них зубами; тогда псу пришлось буксировать жертву, придерживая ее за ухо. Ухо потом Саше пришили в Новороссийске.

Так на самом берегу Черного моря, а то и в самом море, в июле, среди милых моему сердцу зверей и симпатичных мне людей, и проводила я свой отпуск, выполняя приятную работу, за которую мне еще и платили. На взгляд бледнолицего жителя средней полосы, это просто райская жизнь! И я окунулась в эту жизнь, как в мое любимое море, и как море всегда смывает с меня не только грязь телесную, но и грязь душевную, все тревоги и печали, так и это эдемское существование избавляло меня от переживаний, исцеляло меня. Я все реже и реже вспоминала о Сергее, а когда думала о нем, то как о человеке, который когда-то был мне близок, но ушел из моей жизни много-много лет назад – как тот мальчишка из моей школы, с которым у меня был роман в старших классах. Я даже считала, что по этому поводу я должна была бы испытывать угрызения совести – но не испытывала; я просто жила и наслаждалась жизнью.

Мне стало казаться, что я сильно поспешила, сменив из-за развода работу. Что может прекраснее для советского человека, чем ненормированный рабочий день! И где в Москве можно найти такую работу, до которой не час езды на трех видах транспорта, а пять минут ходьбы, самое большее? И пусть мы порой работали с раннего утра и до самой темноты, это была не та работа, от которой устаешь – во всяком случае, я иногда уставала чисто физически, но никогда морально, как, бывает, когда устаешь от капризных пациентов и придирок невыспавшегося врача.

Тем более что наша суета вокруг Аси начала приносить плоды. Ася явно повеселела, стала больше двигаться и даже начала есть – правда, все равно она скорее играла с рыбкой, чем ее поглощала, так что дрессировать ее было все так же трудно, но, главное, вид у нее уже был здоровый, и ее можно было готовить к эксперименту. Так что Фифу в центральном бассейне мы со спокойной совестью оставили физиологам (впрочем, они ее нам и не собирались отдавать).