Cерый карлик - стр. 10
Он припарковал «восьмерку» рядом с полицейской машиной, вышел. Ворота были закрыты, распахнута массивная калитка. Никого из охранников Владимир не заметил. На входе стояли два сержанта.
– Куда? – спросил один из них. – Нельзя туда.
Владимир знал многих из МВД Славянска, даже из низших чинов, этих двоих он видел впервые.
– Владелец этого дома – мой близкий родственник. Я – родной брат его покойной жены.
Он хотел пройти, один из сержантов посторонился, но другой протянул руку, останавливая майора.
– Э-э… постойте.
– В чем дело, сержант? – Владимир постарался остаться спокойным. – Я объяснил, кто я.
Сержанты переглянулись, и тот, что держал руку вытянутой, пробормотал:
– Так ведь Савельев, лейтенант, приказал, чтоб… вообще никого. Его Борис просил.
Он уже тут, подумал Владимир. Еще бы, охранники, наверное, в первую очередь позвонили даже не в полицию, а братцу банкира. Чтобы тот со своими псами вынюхал здесь как можно больше, прежде чем появится бригада сыщиков.
– Так позовите Бориса!
Сержант, что тянул руку, понесся во двор. Спустя минуту он вернулся на прежний пост, за ним, хмурясь, семенил Борис. Чем-то похожий на своего младшего брата, высокий, пузатый, в дорогом темно-синем костюме, галстуке и белой рубашке, несмотря на жару, увидев Владимира, он натянул на свою физиономию маску сдержанной печали. В своей жизни Владимир редко кого ненавидел «от всей души», и после Геннадьевича под номер первым в этом негласном списке шел именно Борис.
Ненависть была взаимной – братец банкира никак не мог быть на стороне майора МЧС и брата своей невестки, женщины, по его мнению, бестолковой и «увидевшей жизнь» лишь благодаря его талантливому братцу. К счастью, они с Борисом встречались крайне редко, и взаимные чувства еще сдерживались общепринятыми нормами поведения.
Владимир пошел ему навстречу, и бизнесмен остановился у него на пути, явно не желая, чтобы его родственник достиг дома.
– Аркадий скончался, – сказал он. – И уже известно, кто его убил.
Пожав протянутую руку, Владимир кивнул, собираясь идти дальше, но Борис придержал его.
– Не ходи туда, там все кровью залито.
– Ничего, ничего. На меня это не действует.
– Володя, серьезно говорю: не ходи. Менты даже меня попросили выйти, чтоб под ногами не мешался. Они сейчас порошком все посыплют, для отпечатков пальцев.
Владимир догадался, что все не совсем так, как говорит Борис, но спорить с ним, игнорируя его требование, желания не было. Сейчас в Борисе было что-то такое, что сразу наводило на мысль: он не просто опечален смертью брата, есть другие причины для его теперешнего состояния, этой редкостной для него нервозности. И потому бизнесмен с криминальный прошлым наверняка вцепится в своего родственника, если тот начихает на его притязания, хотя обычно Борис соглашался на ничью: так сказать, ни вашим, ни нашим. Но это случалось в незначительных спорах, результат которых не имел особенных последствий.
Сейчас ситуация иная, его интересы затронуты слишком глубоко, чтобы он не пустил свои зубы в дело.
Владимир его не опасался – майор сам не мальчик, которого легко обидеть, но сейчас спор не имел особого смысла, Владимира больше беспокоила Линда, ее участие в трагедии и то, где она в данный момент находилась. Был и еще один нюанс. Владимир знал лейтенанта Савельева и сразу сообразил: он поговорит с лейтенантом чуть позже и узнает больше, чем мог бы рассчитывать от немедленного посещения особняка.