Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится - стр. 4

– Желаете на дуэли погибнуть? – спокойно спросила она и продолжила, будто в который раз повторяла одно и то же. – Он и так узнает. Непременно узнает. Но если отношения наши не будут преданы огласке, всё может пройти тихо.

– Пройти? – переспросил Бошняк.

– Да, – ответила Каролина.

Предрассветную тишину улиц нарушил стук копыт. Вдоль угрюмых фасадов и зелёных бронзовых львов, мимо чадящих масляных фонарей бежала чёрная казённая карета. Сонный будочник проводил экипаж равнодушным взглядом и снова опустил веки.

Разбрызгивая грязный снег, экипаж повернул к дому Бошняка и остановился у парадного. Из кареты не торопясь выбрались фельдъегерь и двое солдат. Скрипя холодными сапогами, направились к двери.

Услышав звук подъехавшего экипажа, Каролина откинула одеяло и легко подбежала к окну.

– Как некстати, – сказала.

Бошняк уловил беспокойство в её глазах.

С лестницы донеслись гулкие шаги. Скоро раздался настойчивый стук в дверь.

Было слышно, как лакей Фролка поворачивает ключ, гремит засовом, впускает людей в переднюю.

– Коллежский советник Александр Бошняк здесь проживает? – голос, казалось, был занесён снегом.

– Как доложить… прикажете? – неуверенно осведомился Фролка.

– Фельдъегерь Блинков с предписанием на арест и сопровождение в Петропавловскую крепость.

Каролина с удивлением подняла бровь.

– Не беспокойтесь, это не за вами, – улыбнулся Бошняк.

Всегда было трудно понять, шутит он или серьёзен.

В комнате возник Блинков – щуплый, заснеженный, с честными спокойными глазами. Голова у него была крохотной и твёрдой, как грецкий орех.

Позади Блинкова топтались два конвоира. Таращились на стоящую у окна Каролину. Рассвет бесстыдно проникал сквозь тонкую ткань её рубашки. Но это ничуть не смущало ни её, ни Бошняка, который вместе с солдатами любовался её красотой.

– По какому обвинению арест? – не сразу спросил Бошняк.

– Не могу знать, ваше благородие, – вежливо ответил Блинков. – Вы подымайтесь живее, у меня ещё три адреса.

Каролина с любопытством смотрела, как Бошняк не торопясь встаёт, как Фролка приносит таз, полотенце, кувшин с подогретой водой.

С сапог конвоя натекли лужи. Но Блинков уже не выказывал нетерпения. Он всегда позволял арестованным не торопясь проститься со свободой. Блинков находил в ожидании важную паузу, которая непременно должна была разделить обычную жизнь человека и его путь от крепости до каторги.

Наконец Бошняк, в чистом сюртуке, причёсанный и пахнущий одеколоном, подошёл к Каролине, наклонился и поцеловал в лоб.

– Даст бог, скоро вернусь, – сказал он.

Солдаты ухмыльнулись.

– Вон пошли! – прикрикнул на них Блинков.

Фельдъегерь вышел вслед за солдатами.

– Ступайте, Саша, – сказала Каролина.

Бошняк всё ещё стоял рядом, ждал, что она скажет ещё что-нибудь. Но Каролина повернулась к окну и стала смотреть на светлый невский лёд.

Бошняк направился в переднюю. Натянул сапоги, толстую зимнюю дорогого сукна шинель. Солдаты взяли его под руки.

– Сам, – сказал он.

Провожаемый растерянным взглядом Фролки, Бошняк вышел.

На улице он глубоко вздохнул, прогоняя остатки сна, поёжился и подумал, что на родной его Херсонщине климат не в пример мягче. Блинков открыл хлипкую дверцу. Поставив ногу на ступеньку, Бошняк взглянул на своё окно. Занавеска была отодвинута, но Каролина исчезла.