Цепная реакция - стр. 12
– Знаете, один мой недавний знакомый сказал мне однажды. Что он меня чуть не покалечил, и поэтому просто обязан отвезти домой. – Он понимал, что она говорит о нем, и невольно улыбнулся. – Теперь я Вас чуть не угробила, и мой долг был поухаживать за Вами, чтобы вернуть долг за то, что Вы сделали для меня. А сделали Вы гораздо больше, чем привезли к подъезду. Я Вам очень благодарна. Я просто в неоплатном долгу.
Дурманящий запах кофе разносился по всей квартире. Она разлила его по чашкам. На столе появились сливки, сахар, печенье. Полный завтрак. После чего она села напротив.
Глаза её были исполнены печали и тоски. Лицо её было уставшим, не выспавшимся. Да и вчерашнее злоключение оставило на нем свой отпечаток.
– Почему ты спала здесь? Там ведь еще комната..
– Это комната мамы. – Ответила она. – Я пока еще не готова… Зайти туда…
– Прости ради Бога. Я доставляю тебе столько хлопот!
– Явно не больше, чем я Вам. Вы правильно заметили, что ни встреча, то катаклизм! Так что это Вы меня простите… Как Вы меня нашли??? – Не сдержавшись, спросила она.
– Когда я слушал тебя в беседке, я вообще-то слушал, а не как вы женщины думаете… Поэтому, когда ты сбросила свой звонок, я точно знал, что найду тебя именно в этой беседке. Ничего сверхъестественного.
Тут повисла нелепая пауза, потому что он не знал её имени. Ему стало неловко, а собеседница тут же сообразила, что к чему.
– Саша… – представилась она. – Меня зовут Саша.
– Александр Семёнович. – Усмехаясь, сказал он. – Саш, мне право неловко и очень стыдно за то, что доставил тебе столько хлопот. Свалился пьяный мужик тебе на голову. Ты извини меня. И прости, пожалуйста, за мою несдержанность и наглость, там на пляже. Я не знаю, что на меня нашло.
– Ничего страшного… – Спокойно ответила она, с легкой улыбкой. – Вы пейте кофе. И прекратите извиняться. Все нормально, правда… Все хорошо. Я на самом деле была очень рада увидеть Вас… Снова… Я хотела поблагодарить Вас, и пиджак вернуть, который украла. – Лицо её стал заливать румянец. – Только позвонить мне было так неудобно…
– А я ждал… Ждал твоего звонка… – стыдливым тоном признался он. – Знаешь, как, блин, мальчишка, ждал… Сам думаю, мужик уже, полтинник! А сам, как ребенок ей Богу! Что ты со мной делаешь…
Девушка сидела покрасневшая, как рак.
– Так. – Резко встал он из-за стола. Девушка смотрела на него круглыми глазами. – Ты меня прости, девочка. Мне пятьдесят уже… – Нарочно повторил он, стараясь убедить себя. – Видимо, так начинается старческий маразм. Я сейчас уйду. Больше я тебя беспокоить не стану, можешь не бояться и жить спокойно. Я тебе ЭТО ОБЕЩАЮ.
После чего он направился к выходу, очень решительно. А девушка бросилась вслед за ним. Он резко обернулся у самых дверей, так что она чуть не «влетела в него» от неожиданности.
– Ах, да. По поводу пиджака. Думаю, что придётся его выбросить. – Его речь звучала, как философское размышление. Как я сейчас приду с ним домой? Что я скажу жене? Знаешь, я его девушке одной дал. А тут решил заехать забрать… Ну, и переночевал заодно… Стандартная же ситуация. У всех такое бывает!
Закончив тираду, он посмотрел на хозяйку квартиры. Она стояла так близко и смотрела на него глазами кролика, который смотрит в глаза удаву. Легкий румянец смущения еще не успел сойти с её юных щек. Она была божественно прекрасна, как ангел, только что сошедший с небес. Чистая, светлая, с глазами, словно изумруды. С гладкой, как атлас светлой кожей. Ему казалось, что вокруг неё появляется едва уловимое свечение. Он смотрел на неё, утопая в ней. Она же видела перед собой зрелого, уверенного в себе, надежного мужчину. И никогда прежде она не ощущала в себе эти волнующие, эти странные нотки. Он, словно заворожил её. Раз, и мир, огромный мир вокруг лопнул, как мыльный пузырь. И только он… Он, и больше ничего не имело смысла. Он доводил её до дрожи одним лишь взглядом. «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! так поражает молния, так поражает финский нож!» – Так писал классик в своем бессмертном романе. И в нашем жестоком мире эта правда обрела свой смысл. Они стояли, погруженные в это убийственное чувство, сбитые столку, осознающие только одно, что как прежде уже не будет никогда. Ему было пятьдесят, незадолго до свадьбы своей дочери, он отпраздновал свой юбилей. Она же стояла на пороге своего двадцатилетия.