Цепи свободы - стр. 7
Мы снова поднимаемся по круче.
Навзрыд, на вкус, на цвет, наперебой
Взрываем гнев у входа в безмятежность.
И злобно обитаем над средой,
Искусственно внося в искусство свежесть.
На ощупь, напоказ и на ходу
Паркуемся за резким поворотом.
Меняя доминошек череду
На струнный строй, дающий фору нотам.
На «Вы» мы перейдем, наверняка,
Поскольку ты упрямо малодушен.
Все суше и беспочвенней тоска
Вдоль кораблей, ржавеющих на суше.
На память дай мне слово наяву
И перестань так жалко жалить стёбом.
Наивно наобум не позову,
Зачем давить напраслиной на нёбо?
Прими меня обильно натощак
И поперхнись, чтоб мало не казалось.
И пусть звенит насмешкою в ушах
Моя самодостаточная жалость.
Замедленная съемка волнореза
Оставила свой след как тема дня,
Задетая бездарно желтой прессой,
Где стало опечаткой слово «я».
Идет волна большая, с белым гребнем,
И падает всем весом на бетон.
Мелькнула мысль об отдыхе, о летнем.
О тщетности подумалось потом.
Вода сползла, втянулась и набухла,
Переросла разбитую волну
И вновь пошла на «нож», как символ духа,
Зовущего напрасно на войну.
Смотрела зачарованно, следила
За тем, как буй картину дополнял.
Рождалось пониманье слова «сила»,
Которой нет сегодня у меня.
Я есть волна, и я же режу волны,
А бурый буй, как блеф моей судьбы,
Похожей на стакан, отчасти полный
Не смыслом жизни – фразой «если бы…»
На междометиях
беседа состоялась,
но дальше не пошло.
В карман полезли,
но даже там
мы слов не наскребли.
Пожав плечами,
слабо отшутились,
а дальше – больше –
молча разошлись.
На страницах суеты
1
С поверхности мира
испаряется человечность,
и некого попросить…
(Вы снова о деньгах? Тогда простите.
Я о другом).
Листая дни беспечно,
свернулся год,
свою собравши дань.
И пропустить хотелось бы уроки
суровой жизни,
вечно задающей
не те вопросы и тона не те.
Разлад всегда готов, как выстраданный принцип,
как никому не нужная война (полов, т.д., т.п.)
И то, что где-то мир возможен,
уже не факт, а логика утопий,
бравурный звон словесной пустоты.
2
И то, что свет накладно электричен,
не значит, что светлеет темнота.
Ночную глушь тревожа фейерверком,
цепляем небо искрами и лжем
самим себе, спасая в сердце радость
и воскрешая веру в чудеса.
Но человечность этим не спасти.
Она уже в последний свой круиз
отправилась
на лайнере.
Удобно
кричать о безответственности слуг.
Но ничего так просто не уходит,
когда клеймо впечатано уже
в раскрученную ленту новостей.
Расцвечен Восток рассветом,
Разум пресен, слегка рассеян.
Наслаждайтесь живым моментом,
Книжники и фарисеи!
Подо льдом притаились раки.
Подлецам не нужна Расея.
Упивайтесь чужим подарком,
Книжники и фарисеи!
Распушился апрельский воздух,
Позабыты убийцы-сели.
Вы несетесь, не зная броду,
Книжники и фарисеи!
Колыбель не колеблют руки,
Нет у грешников Моисея.
За собой застолбили флюгер
Книжники и фарисеи…
В полуметре от полноты
Полу-ангел – полудемон
Полусонной пустоты
Полушепотом читает
Полуночные черты.
В полусладком винном граде
Монотонных полумер
Он стоит на полустанке –
Полуголый лицемер.
Полутонно звук роняет
Полоумная гроза
Скрипка ветра дразнит скрипом.
Дверь опять закрыть нельзя.
В полукруге недосказов
Не до сказок малышам.
Тесен кров у полукровки,
Но полна его душа.
И за ней приходит демон,
Пряча ангела в тени.
В полушария одеты
Приглушенные огни.
В полушубке прогулялась
Полуправда вдоль окна.
В полутьме скопила силы,