Центурион - стр. 48
– Если это неприятель, – тихо сказал Макрон, – у нас только один шанс на внезапный бросок. Если они от нас оторвутся, сохранив боевой порядок, то колонна с первым же светом станет кормом для стрел.
– Я знаю.
– Поэтому как наступит момент, бросайся со своими всей мощью.
– Мог бы и не напоминать, – кольнул Катон. – Я свое дело знаю.
Старший товарищ, обернувшись, осклабился. В неясном свете звезд зубы у него, казалось, сияли неправдоподобной белизной, оживляющей непроглядность ночи. Он потрепал Катона по плечу:
– Кто б сомневался: на чьем примере рос?
Оба разулыбались; Катон почувствовал, что нервное напряжение вроде как слегка отпустило. Если бою быть, то нет отрадней ощущения, когда рядом бьется центурион Макрон. Катон вдруг застыл, щурясь через простор пустыни.
– Вон! – он подался к Макрону, чтобы тот видел направление, куда указывает его палец. Поначалу Макрон на горизонте ничего не различал. Моргнув для верности, он снова уставился.
– Ни зги не видно. Ты уверен?
– Ну еще бы, – раздраженно ответил Катон. – Ты глаза-то разуй.
На этот раз Макрон различил – точнее, заприметил – темное пятнышко на еще более темном фоне тьмы, в расстоянии не больше полумили. Постепенно картина становилась отчетливей; различались как будто даже светловатые султанчики песка из-под конских копыт. С приближением верховых Макрона посетила еще одна мысль.
– Как они тихо идут, – прошептал он. – Словно призраки.
От этой мысли по спине сквознул неуютный холодок. В самом деле, пустыня эта так щедро полита кровью, что по ней впору рыскать неупокоенным духам тех, кто здесь сгинул.
– Успокойся, – тихо одернул Катон. – Пока, как видишь, они очень даже живы. А вот что бесшумны, это да. Вопрос в том, какого Аида им здесь надо? И зачем они рыщут в потемках? Они не с караваном, это ясно. Так что может статься, настрой у них враждебный.
– Откуда такая уверенность?
– Мы здесь единственные римляне, и единственные друзья, которые у нас есть, отсиживаются сейчас в пальмирской цитадели. Кроме того, – Катона пробрала нелегкая догадка, – ощущение такое, будто они намеренно что-то выискивают – может статься, и нас. А это лишь усугубляет уверенность, что намерения у них не дружеские.
– Нас? С какой стати им искать нас? Они ведь не знают, что мы здесь. Во всяком случае, пока.
– Почему? Кто-нибудь в Халкиде с легкостью мог нас обскакать и поднять в их стане тревогу.
– Змеи Горгоны, а ведь ты прав. – Макрон стиснул в кулаке горсть песка. – Но если они нас ищут, – он поднял взгляд на Катона, – то почему не силами разведчиков?
Катон подумал.
– Может, они не думают, что мы продвинулись уже настолько далеко. Так это или нет, – Катон пихнул друга в бок, – но они близятся. Пора нам обратно к колонне.
Оба префекта стали согбенно перебираться вспять к своим когортам, следя за тем, чтобы песок не осыпался из-под ног и не выдавал их присутствия. Макрон тихо прокрался назад к своим легионерам, а Катон залег возле своего сигнифера, вынул меч и подтянул поближе щит. Оглянувшись по сторонам, он отметил: иллирийцы лежат к земле настолько впритирку, что в темноте, вполне вероятно, могут остаться незамеченными, если только всадники не проедут слишком близко или, чего доброго, случайно не наедут на кого-нибудь из укрывшихся римлян. Сердце в груди стучало молотом; волнение окатывало жаркой волной от вида, звучания и запахов холодной пустынной ночи. Секунду-другую ничего не происходило, но вот послышалось тихое и глухое, словно ватное, постукивание копыт, и на фоне едва освещенного горизонта показалось начало колонны всадников.