Цена вопроса. Том 2 - стр. 22
Валентина Семеновна безнадежно махнула рукой.
– Я, по крайней мере, с ребенком помогала, так меня она готова была терпеть, а Игорька изводила при всяком случае. А уж когда Лешка родился, она вообще как с цепи сорвалась, по любому поводу к Игорьку цеплялась. Она тогда все надеялась, что ее хахаль, Лешкин отец, на ней женится, и ей комната была бы очень не лишней, а ее мальчик занимает.
– Не женился? – сочувственно спросил Борис Александрович.
– Да где там! У моей Лидки мужики не задерживались никогда, характер у нее трудный, нрав горячий. Но она все равно во всех своих проблемах тогда Игоря винила. Мужик бросил – Игорь виноват, молоко прокисло – Игорь виноват, дату на упаковке не посмотрел, когда покупал. Даже каблук сломался – и то Игорь виноват.
Ну что ж, отметил про себя Орлов, неприязнь Лидии Фокиной к кузену никуда не делась, если судить по тому, что рассказал оперативник Дзюба. Значит, этот момент можно считать установленным и проверенным.
– Игорь вас любил, наверное, – задумчиво произнес он. – Все-таки вы на целых шесть лет заменили ему семью, поддержали в трудный момент.
– Любил? – Поредевшие брови Фокиной приподнялись над глазами в окружении морщин. – Не знаю. Холодный он был какой-то, никогда не подойдет лишний раз, не обнимет, не поцелует, слова ласкового не скажет. Но вежливый, вот тут врать не стану, вежливый мальчик. Всегда и поздоровается, и «спасибо» скажет, и приятного аппетита пожелает, если вместе с кем-то из нас за стол садился. Учился хорошо, учителя не жаловались. Да я и не ждала от него никакой любви, я же понимала, что он Вадика любил, отца своего. Уж так любил!
Орлов мучился, чувствуя, что какая-то мысль мешает ему. Даже не мысль, а впечатление, картинка. Вспомнил! В комнате, где спали мальчики, вокруг стола стояли четыре стула. На пятом, в простенке между двумя шкафами, кучей сложена груда невыглаженных вещей, в основном детских. Ничего особенного, но глаз почему-то резало.
– Наверное, хорошо, когда семья такая большая и все за одним столом собираются, – мечтательно сказал он.
– Хорошо, – согласилась Фокина, – только это редко случается. Лешка с нами не сидит. Он вообще дома мало бывает, ночует только, да и то не всегда. Вот я его уже дня три не видала.
Тогда понятно, почему пятый стул не на месте. Фокина, ее дочь, внучка с мужем – четверо взрослых. Малыши за стол не садятся. И внук Леша тоже. Отрезанный ломоть?
– И не волнуетесь за него?
– А чего за него волноваться? Здоровый оболтус, сам о себе пусть волнуется, – неожиданно сердито ответила Валентина Семеновна, и Орлову показалось, что в этот момент у нее резко испортилось настроение.
Да, Дзюба и об этом предупреждал, он тоже наблюдал такой необъяснимый перепад. Ну что ж, пожилой человек, всякое бывает…
– За Лешку если кому и волноваться, так только его матери, – по-прежнему сердито продолжала Фокина. – А мои волнения никого не интересуют, со мной можно не считаться, я уже для них хлам и мусор, только место в квартире занимаю. Вот приладили с правнуками сидеть, чтоб я не зря их хлеб ела и чтобы пользу хоть какую-то приносила, на детском садике экономят, говорят, очень дорого, если садик хороший, и поборы все время то на ремонт, то на утренник, то еще на что-то. А предупредить, что ночевать не придешь, – это извините, это ниже их достоинства. Игорек хоть и неласковый, а все-таки звонил, если уезжал, предупреждал.