Цена случайной ночи - стр. 16

– И еще, я слышала, он наркоман, – продолжила я.

– Медицинского заключения по этому поводу нет, – парировал Лисицкий. – Так что нет и доказательств. Ну а если даже это и так? Все равно ничего не доказывает. Кроме самого пострадавшего, моего подзащитного Гаршина в районе места преступления в тот день никто не видел. Отпечатков пальцев милиция не нашла.

– Потому что, наверное, они были в перчатках, – с невинным видом предположила я.

– Отпечатков нет, – невозмутимо продолжал Лев Романович. – Пострадавший в конце концов опознать Гаршина не сумел. Обвинение, правда, ссылается на кожаную куртку Гаршина, на боку которой было обнаружено отверстие от пули. Якобы тот самый пострадавший стрелял после Романова еще и в Гаршина, но сумел лишь прорвать куртку на боку, не причинив тому более никакого вреда. Мол, это доказывает вину Гаршина. Но вы же понимаете, Таня, как юрист, что сие не доказательство! Потом, прокурор еще упоминает пистолет. У моего клиента изъяли пистолет. Но из него не было выпущено ни одной пули – баллистическая экспертиза это доказала. То есть пострадавший, возможно, сам открыл стрельбу первым.

– Сыграл на опережение, – пожала плечами я. – А как, вы думаете, должен поступать хозяин квартиры, на которого совершается налет? Ждать, пока налетчики убьют его самого, чтобы потом иметь достаточные основания для самообороны?

Лисицкий еле уловимым движением глаз дал понять, что оценил мою иронию.

– Даже если представить себе, что мой подследственный был на месте преступления, то при наличии пистолета он не стал стрелять! – воскликнул адвокат. – А пострадавший выстрелил в него, хотя прямой угрозы для него тот не представлял.

– Откуда вы знаете, может быть, Гаршин просто не успел выстрелить?

Лев Романович снова покачал головой:

– Таня, наши дискуссии для меня полезны, поскольку я тренируюсь перед процессом, но для вас… Скажите, что вы сами думаете по этому поводу? Ведь дело Гаршина само по себе вас не интересует.

Я не стала вступать со Львом Романовичем в дискуссию. Он, безусловно, знает свое дело и защищает интересы клиента. А как же иначе? Но меня интересовало другое – взаимоотношения в треугольнике подсудимый – адвокат – судья. Лисицкий взялся за это дело не сразу, а после того, как другой адвокат обломал об это дело зубы. Наверное, хорошо запросил за свою работу. И наверняка получил эти деньги, раз так старается. Да, вряд ли Лев Романович сейчас расскажет мне о том, сколько ему заплатили, но это не так уж и интересно для меня.

– Ну а Шувалова придерживалась того мнения, что Гаршин виновен? – спросила я.

Лисицкий выдержал небольшую паузу и чуть склонил голову набок.

– Тамара Аркадьевна, кстати, незадолго до ее трагической кончины признавалась мне, что прямых и убедительных доказательств причастности моего клиента к попытке убийства нет. И я думаю, что она бы изменила свое мнение. Я бы постарался убедить ее…

Я не стала спорить. Хотя Костин убеждал меня совсем в другом – а именно в том, что Шувалова была уверена: Гаршин – отморозок, и место ему, естественно, в тюрьме.

– Вы хотите знать, что я сама думаю? – переспросила я. – Хорошо, я вам скажу. Родители Гаршина, насколько я поняла, довольно влиятельные люди. Естественно, они имеют возможности устранить нежелательных людей, мешающих вытащить их отпрыска. К этим людям принадлежала Тамара Шувалова. Поэтому руками неких людей Шувалова и была устранена. А дело было передано судье Антипову, у которого, по моим данным, несколько другое видение обстоятельств дела.