Целуя девушек в снегу - стр. 25
Веня вышагивал впереди, не особо оборачиваясь и проверяя, следую ли я за ним, поэтому мне подчас приходилось ускорять шаг и почти бежать, дабы догнать его. Наконец, я подстроился под ритм широких шагов Ложкина, и мы продолжили движение по бугристой, растрескавшейся асфальтовой дорожке, уводящей в недра сельских домишек.
– Тут по тропке и будешь бегать на трамвай и с трамвая, – пояснил Веня. – Можно, конечно, и по берегу пруда, но там пешком аж до вокзала придётся топать. А здесь… Здесь, в основном, все и ходят.
– А остановка автобуса? Не проще колёс дождаться?
– Хрен знает. Попробуй. №71. Но он ходит раз в час. Выходит, жди, стой, сколько влезет.
– Ну, тогда, конечно, лучше уж на трамвай.
Веня забыл добавить, что трамвай ходит тоже не каждые пять минут, а гораздо реже, и дожидаться его требовалось, стоя на проезжей части, т.к. место стоянки оставалось не оборудованным.
Мы шли с ним по широкой улице мимо огородов с высокими заборами, из—за которых виднелись теплицы; около не по—деревенски ухоженных изб с обязательными каменными гаражами и крытыми дворами. Картинка напоминала сельскую улочку, правда, улочку достаточно зажиточного и благоустроенного села. Заслышав наши шаги по дорожке, за плотно запертыми воротами начинали гавкать собаки.
Пару раз я заметил на другой стороне улицы, за палисадниками, бродящих под окнами кур, а возле калитки одного из домов, в тени, на травке, лежала коза, проводившая нас задумчивым взглядом. Для полноты ощущений не хватало коровы с телёнком или лошади, а так – почти сельская идиллия, нарушаемая лишь шумом машин с шоссе, пролегающего, буквально в пяти минутах ходьбы.
Дорожка спускалась к узкому мосту, соединявшему берега неглубокой речушки. Он строился, видимо, давно, ржавые металлические перила местами оказались выгнуты в сторону воды, хотя смотрелись ещё довольно прочными. Берег речки с двух сторон полностью зарос ивой, осокой и крапивой, а у самого края ввысь возносились три толстых грубых тополя с частично оголёнными корнями.
«Осенью у воды, наверное, как в сказке. Синее небо, отражающееся в потоке, побуревшие листья. Ими шуршит ветер, перекатывая с места на место, и сбрасывая отслужившее убранство в стремнину…»
Меня потянуло на лирику. Впечатление не испортило даже то, что снизу, от воды несло подозрительно—влажным запахом нагретого металла. Я громко шмыгнул носом.
– Речка—горячка, – пояснил Ложкин, покосившись в мою сторону.
– Почему «горячка»?
– Вода в ней горячая. Сюда предприятия сливают жижу с отходами, и зимой она не замерзает. Над берегом пар поднимается, всё, будто в тумане, а на деревьях ажурный иней. В сильные морозы невероятно красиво.
Когда, миновав мостки, стали подниматься вверх по тропке, а впереди замаячили девятиэтажки, Веня пояснил:
– Вот сейчас в горку поднимемся, там и остановку увидишь. Здесь, вообще—то цыганский район. Полностью ими заселён.
Об этой народности я пока знал исключительно по фильму «Цыган», регулярно демонстрируемому первым каналом тв, поэтому ответить приятелю было нечего. К тому же, я усиленно вертел головой по сторонам, стараясь запомнить путь.
Ещё через несколько минут вышли к серой брусчатке дороги и, проскочив её, очутились на трамвайной линии. Справа по направлению движения транспорта, на обочине, торчала тёмно—зелёная будка с белой буквой «А» во всю стену. Видимо, неподалёку от трамвая притормаживали и автобусы.