Целитель. Приорат Ностромо - стр. 17
Всё хорошо и даже лучше!
А я с непонятной тревогой выискиваю тучки на безмятежно ясном небе. Иногда просыпаюсь посреди ночи, брожу по затихшему дому… Просто так, чтобы устать. Наброжусь, лягу и засну…
Вчера, вон, в три ночи спустился в холл, поближе к камину. За окнами тьма, первые снежинки шеберстят по стеклу, а я сижу и сонно пялюсь в огонь. Больше часа сидел и пялился, пока Рита не увела меня наверх…
Шибко чувствительная натура целителя улавливала некие знаки, косвенные, весьма туманные очертания неведомой угрозы, и я мучительно соображал с утра, что же это такое – реальные предвестия или экстрасенсорный шум? Отмахнуться мне или забеспокоиться?
– Пап… – негромкий голос Леи смахнул мысли. – Ты работаешь?
– Не-а, – отозвался я, и девочка быстренько забралась ко мне, прижалась, уютно задышала в шею. – Соскучилась?
– Ага! – хихикнула Лея. Поерзав, она спросила серьезно: – Пап… А когда я вырасту… Мне можно будет, вот так вот, приходить – и залезать к тебе на колени?
– А что, – мягко улыбнулся я, – есть сомнения?
– Ну-у… Я же буду большая… Тяжелая…
– Ну, не тяжелее твоей мамы.
– А и правда! – оживилась дочечка. – Она вчера целый час на тебе сидела, вы тут тискались… – в ее тоне зазвучала ревнивая ворчливость: – Наверное, все ноги тебе отдавила!
Я ласково погладил золотистые пряди, и с чувством сказал:
– Это приятная тяжесть. Вот, вырастешь, будете на мне обе сидеть!
– Мы же с ней не поместимся! – недоверчиво нахмурилась Лея.
– Почему? Ты – на правом колене, мама – на левом… Или наоборот. Так, втроем, и будем тискаться!
– Нетушки! – активно воспротивилась доча. – Я одна хочу! А мама… потом пусть. Или до меня… По очереди!
Смеясь, я крепко обнял маленького борца за социальную справедливость. И весь негатив – долой…
Там же, позже
Ровно в полдень к нам пожаловала Браилова. Прикатила на своей старой, чиненой-перечиненой, но круто тюнингованной «Ладе». Признаться, я обрадовался Ленкиному приезду, хотя и некий маловразумительный стыд тяжелил душу. Словно это я виноват в женских бедах моей бывшей помощницы.
Браилова продолжала работать в НИИВ на незаметной должности, по-прежнему стройная и приятная, но замкнутая, как бы отгородившаяся от всех. Замуж ее звали чуть ли не дважды, но Лена деликатно уворачивалась от серьезных отношений.
Сейчас-то ей полегче стало… Ну, как бы полегче. Сын Денис вырос, вымахал здоровяком, и в октябре его призвали в армию. А Юля Браилова в будущем году заканчивает институт.
Она, вообще-то, дочь той самой Инны Гариной, что погибла в «Бете», но к Ленке привязалась сильно. Юля с раннего детства легко и просто называет Браилову мамой, хотя и в курсе, кто ее родители. Вопросы об отце девушка старательно обходит, а вот на могиле матери побывала в прошлом году – разрешение на перемещение в «Бету» ей выдали сразу.
Так вот и живут вместе – «доченька» и «мамочка». Легко ли?
Встречать Лену я спустился сам. Женщина замешкалась на пороге, лицо ее дрогнуло, отражая неловкость, и мне самому пришлось наводить мосты и устанавливать отношения.
– Привет, Ленусик! – я платонически обнял гостью и чмокнул в щечку. – Ну, хоть раз в пятилетку заходишь, и то хорошо!
– Да, вот… – смутилась Браилова. – После работы некогда, а по выходным… То дача, то машина… А бывает, весь день валяюсь в субботу!