Целитель. Долгая заря - стр. 22
После несерьезной лунной гравитации, которую так и тянуло назвать «силой легкости», земное притяжение угнетало, как давящая перегрузка. Даже в мягкой постели…
…На базу «Звезда» я так и не попал, но шесть дней «командировки» осели в памяти навсегда. И пологие Юрские горы, осиянные мягким светом Земли, и заря после долгой ночи, когда звезда по имени Солнце жарила окоченевший реголит, вытягивая длинные, провально-черные тени с четким обрезом краев.
В одиночку, пускай и со старичками-разбойничками, я бы долго провозился, но стоило Дворскому бросить клич, и на «субботник» явился целый взвод инженеров и техников с «Урановой Голконды».
Всей дружной компанией мы аккуратно разобрали обе камеры и перегрузили нужный «хабар» в ПМ. И ненароком сделали открытие – раскопали еще одну шестигранную колонну, только расколотую пополам. Она оказалась чем-то вроде атомного реактора или энергоблока, а внутри, в ее керамической утробе, спеклась мешанина из тория-232, остатков урана-234, плюс стабильные изотопы бария, стронция, цезия – «зола» от «выгоревшего» ядерного топлива…
…Целая толпа провожала меня, махая на прощанье – Солнце обливало их слепящим свечением, и металлизированная ткань скафандров, чудилось, отекала расплавом.
«Ну, давайте! Пока!» – «Внимание! Старт!»…
…Пересадка на «Салюте-8» прошла мимо меня – я ударно трудился грузчиком, потея и борясь с инерцией. Веса у «хабара» не было, но масса-то никуда не делась… И всю эту массу мы с Пашкой и Римасом перетаскали на «Ураган», отдышались – и отстыковались. Сели на аэродроме «Юбилейный», под Байконуром. Осторожно, бережно, на руках перенесли драгоценные пластмассовые ящики на борт «Ил-76», и тут же вылетели в «Раменское»…
Я ощущал себя изнуренным и хилым, но медикам не дался – разве бывает лучшая реабилитация, чем от женской любви и ласки, да еще дома?
Глянув на Талию, чье тело будто фосфоресцировало в лунной светлыни, я шепнул:
– Спишь?
– Не-а… – Наташа придвинулась ко мне поближе, и заерзала, навалилась – овал ее лица неразличимо темнел, а распущенные волосы сияли голубоватым нимбом. – Совсем забыла тебе рассказать! Светланка, похоже, скоро защитит докторскую, и пусть проставляется – она же на нас с тобой карьеру сделала!
– И как «диссер»? – Я обеими руками пригладил Наташкину прическу.
– Очень интересно, захватывающе даже! Оказывается, метакортексы паранормов, состоящих в кровном родстве или испытавших «слияние», проявляют что-то типа квантовой запутанности. Наверное, поэтому отец в семьдесят пятом вдруг ощутил, что настоящей Таты больше нет. Для него это было жуткое потрясение… – Талия сложила руки у меня на груди, будто ученица за партой, и уложила на них подбородок, из-за чего речь ее стала чуть невнятной. – Кстати, про «запутанность» метакортексов… Ее ощущал маленький Васёнок по отношению к тебе, и Лея тоже, даже ещё сильней, но самым поразительным образом это свойство «вылезло» у Наталишки. Она же не зря всё время рвётся к «Мигелу», да и к Лее тоже. Знаешь, почему? Твоя внучка не просто паранорм, она – «энергетик»!
– Ага… – затянул я, и пальцем коснулся кончика Наташиного носа. – А это уже, помню, из твоей докторской!
– Да! – выдохнула женщина, смешливо морщась. – Метакортекс у Наталишки способен, подобно маршрутизатору, соединять метакортексы паранормов из её клана в «генеративный эгрегор»… М-м… Как бы тебе… Ну, его можно представить, грубо и зримо, в виде локальной виртуальной сети – «домена» – из связанных между собой нейронных кластеров. А через эгрегор открывается доступ ко всей психодинамической энергии клана! Получается, что Наталишка подключает к своему «генеративному эгрегору» метакортексы всех «родных» паранормов, до которых только может дотянуться, и которые вызывают у нее доверие: до тебя, до Васёнка, до Леи или меня… Причём для инициирующего подключения требуется активное согласие Наталишки, после чего она запоминает как бы «слепок ауры», а он у каждого метакортекса индивидуален, и все последующие обращения к эгрегору проходят уже «на автомате»…