Целитель - стр. 7

По дороге домой я вспомнил вопрос Ласси о том, почему до сих пор продолжаю писать. Я не сказал ему того, что действительно думаю об этом. Просто не хотелось. Ласси был не таким человеком, которому хочется доверять свои секреты, да и вообще доверять больше того, что требуется для дела. Но что же я мог сказать, какой причиной объяснить то, что продолжаю заниматься чем-то, не имеющим будущего? Наверное, я сказал бы правду.

Для меня продолжать писать было все равно что продолжать жить. А живу и пишу я не для того, чтобы искать себе читателей. Люди старались выживать изо дня в день, и им было не до поэзии. Причины того, что я продолжал писать, были сугубо эгоистичными.

Творчество придавало моим дням упорядоченность и смысл. Слова, предложения, короткие строчки – все это делало мою жизнь осмысленной, давало то, что все вокруг меня успели растерять. Творчество означало, что тонкая грань между вчера, сегодня и завтра все еще существует.

По дороге домой я пытался читать записи Йоханны, но не мог ни на чем сосредоточиться из-за звона пивных банок и другого мусора, перекатывающегося по полу автобуса. Их бросили здесь пьяные подростки. Эта публика не представляла никакой опасности для других пассажиров, но все же раздражала. Другое дело – ночные рейсы, особенно те, что проходят без сопровождения охранников.

У станции метро «Херттониеми» я вышел из автобуса. По дороге я обошел довольно большую шайку пьяных скинхедов – десяток наголо бритых скальпов с нанесенными на них татуировками, сияющих под дождем. Затем мне удалось миновать изучавшую витрины магазинов толпу попрошаек. Когда я направился домой, уже совсем стемнело. Я попал как раз в перерыв между поездами. Пронизывающий порывистый ветер, казалось, все никак не мог решить, в какую же сторону ему следует дуть. Он доставал вас то тут, то там, брал в крепкие объятия, играл светом фонарей на стенах домов, отчего казалось, что сами здания качаются в вечерней темноте. Я быстро прошел мимо пункта скорой помощи, который сначала бросили его обитатели, потом постепенно разграбили и, наконец, просто подожгли. Церковь с другой стороны нашей улицы служила убежищем для бездомных, и сегодня, похоже, была заполнена до предела – обычно светлый вестибюль казался серым от множества посетителей. Через несколько минут я уже сворачивал на дорожку к нашему дому.

Крышу здания напротив оторвало во время урагана прошлой осенью. Ее до сих пор не отремонтировали, поэтому окна верхних этажей оставались темными. Скоро то же самое должно будет случиться и с нами и с тысячами людей в других домах. Эти здания не были рассчитаны на то, чтобы выдерживать постоянные ураганные ветры и дожди, длящиеся более полугода. А когда люди поняли, что ветер и дождь пришли сюда надолго, было уже слишком поздно. К тому же ни у кого не было достаточно денег и интереса поддерживать в порядке дом, жизнь в котором перебои с водой и электричеством сделали неприятной, а иногда и почти невозможной.

Замок уличной двери, распознав мою карточку, впустил меня внутрь. Когда не было электричества, мы пользовались классическим старомодным ключом. Эти ключи должны были стать ненужными, кануть в Лету, но, подобно многим реликтам прошлого, они делали то, чего теперь не получалось у сменивших их вещей: они работали.