Цель – Перл-Харбор - стр. 11
Краузе расстегнул браслет на правой руке Торопова, завел ему руки за спину и снова защелкнул наручник.
– Вот так значительно лучше. – Нойманн подошел к Торопову, обмахиваясь своей шляпой, как веером. – Сегодня жарко, не находите? А ведь нам еще работать…
Пальцы Нойманна расстегнули пуговицы на плаще. Пола отошла в сторону, и Торопов вздрогнул, увидев под плащом черный мундир.
Эсэсовский, тут не спутаешь. В левой петлице – четыре серебристых кубика. В правой – пусто.
Почему у него пустая петлица, зачем-то спросил у себя Торопов. Это ведь что-то значит. Нет у Нойманна ни рун, ни листьев, ни мертвой головы… Значит это что-то, ведь значит…
Когда-то об этом переписывались на одном из сайтов. Не СС? Точно, не СС. Гестапо. Кажется, это у гестапо ничего не было в правой петлице. Гестапо?
Торопов похолодел и прижался спиной к дереву.
Гестапо-гестапо-гестапо-гестапо… Сердце выстукивало это проклятое слово все быстрее и быстрее, ужас заливал мозг, ледяными струйками стекал по горлу к сердцу и там застывал комками, как растопленный жир на морозе.
Эти шутить не будут. Эти не шутят… Эти…
9 июля 1941 года, Юго-Западный фронт
К полуночи аэродром затих. Даже комэск эскадрильи «чаек», примостившихся на краю аэродрома бомбардировочного полка, перестал терзать свою гармонь. Старлей был уверен, что виртуозно владеет инструментом и что все окружающие просто жаждут насладиться «Барыней» в его исполнении.
Летал комэск лучше, чем играл. Гораздо лучше. И парни его эскадрильи летали хорошо. Отлично, можно сказать, летали. Им за это прощали «Барыню», и сегодняшнюю драку с зампотехом простили, не стали раскручивать и доводить дело до трибунала. Опоздавший к самому мордобою Товарищ Уполномоченный как ни бился, но ничего внятного на бумагу занести не смог. Даже зампотех синяк на своей скуле списал на удар о крыло «чайки» во время осмотра.
Неловко повернулся – и мордой о плоскость, сказал Петрович, глядя в глаза Товарища Уполномоченного. И ничего такого. Какая драка, товарищ лейтенант? Вы что, как можно? Чтобы лейтенант на военинженера руку поднял? Да вы что? Это вам кто-то соврал, точно говорю – соврал…
Зампотех обернулся к стоящим поодаль ребятам из истребительной эскадрильи, взмахнул рукой, словно приглашая особиста самому убедиться – такие парни никогда не посмеют нарушить субординацию. Никогда.
Товарищ Уполномоченный поправил фуражку, кашлянул, бросив быстрый взгляд в сторону техников, копошащихся у побитого при посадке «Пе-2», и что-то пробормотал.
Не то чтобы особиста в полку ненавидели.
Каждый где-то в глубине души признавал необходимость присутствия Товарища Уполномоченного на аэродроме, каждый мог при случае внятно объяснить, что выполняет лейтенант очень важную функцию, защищает личный состав и технику от происков тайного врага, стоит на пути предательства и измены… Но и особой любви тоже никто не проявлял.
Особист честно пытался вербовать техников, мотористов и даже пилотов на предмет сотрудничества, но большинство нашли силы и способ от этой почетной обязанности увернуться. Не все, правда, кто-то же про драку рассказал…
Хотя и драки как таковой не было.
Летеха из истребителей потребовал, чтобы его «чайку» обслужили в первую очередь. И чтобы через полчаса она уже могла взлететь. Летехе было нужно вернуться к линии фронта и посчитаться со сволочами. Очень нужно. И слушать про то, что его аппарат сможет взлететь в лучшем случае завтра, лейтенант не хотел. Он хотел вернуться и отомстить. Счет у него к немцам, понимаете? Счет. Он им…