Царский витязь. Том 1 - стр. 60
– Ступай. Свергни иго.
Повторять не занадобилось. Первый витязь устремился с причала таким шагом, что взвился плащ за спиной. Едва сойдя на берег – воздел руку, крикнул. Людская вереница сразу остановилась. Обезнадёженные торговцы взялись было возражать, но куда с витязем спорить. Рабские врата качнулись. Рухнули, знаменуя окончание торга. Летеня обступили ничего не понимающие кощеи.
– Гадают небось, как им столько детворы прокормить, – предположил корабельщик.
– Сам на что жить собираешься? – спросил Сенхан.
Неуступ буркнул так же хрипло:
– Задаток лежит. Не весь ещё пропили.
– Люди станут смеяться. Храбрецы один другого краше, а парчового плаща даже у тебя нет.
– Моя дружина не парчовыми плащами славна. А чтобы за кулачество хвалить, у людей Ялмак есть.
Эрелис переглянулся с Эльбиз. Оба, неведомо почему, чувствовали себя виновными.
– Дядя Сеггар…
– Вы, там! – зарычал воевода. – Живо всё спрятали, пока чайки не унесли! Ещё увижу, подзатыльников надаю!
Вечером, в сумерках, железный корабельный очажок вынесли на причал. Сеггаровичи с мореходами уселись вокруг, а Крыло взялся за гусли.
Витязи
– Значит, говоришь, воины подвалили, – проворчал Светел.
Кайтар улыбнулся:
– А то! Ялмаковичи! Наши, кто девок привёз, уже по шатрам всех попрятали.
– Почему?
– Так пялятся, дурёхи. А те и рады. Один Крыло…
Вот гусляра не надо было даром поминать. Светел сразу помрачнел, плотнее натянул куколь, вспомнил, что, вообще-то, ему к дружинным пока идти незачем. Ну разве издали посмотреть.
Ага, на Крыла напороться. Чтобы тот опять показал, кто на купилище гусляр.
Светелу хотелось и не хотелось идти туда, где под низким туманом виднелись недавно поставленные палатки. Ноги сами замедляли шаг, глаза метались по сторонам, искали повода зацепиться.
– А что тебе витязи? – любопытно спросил Кайтар. – Ты же не уходишь пока?
Светел ответил прямым словом:
– Та́к просто. Поглядеть.
Между тем на краю зеленца хватало своих развлечений. Может, не таких ярких и шумных, как посерёдке, но чем уж богаты. Калашники бойко торговали с рундуков и вразнос, ревновали, чьи калачи лучше. Витые, плетёные? Кармашками, как у Репки?
– Налетай, народ!
– Ойдриговичи ели, животы заболели, а нам как раз, покупай у нас!
Ещё кто-то удосужился наморозить ледяных глыб, сплотить их в этакую лохань пяти шагов в поперечнике. Наполнили до края водой, пустили плавать толстых скользких линей.
– Торопись, люд мимохожий! Кто рыбку выхватит, подарок любушке унесёт!
Светел придержал шаг. У ледяного пруда было не протолкнуться. Ребята красовались перед девчонками, ревновали друг дружку. Лини, позабывшие обык тихих прудов, метались, прыгали, припадали ко дну. Вот упустил слизистую рыбину Зарник. Девки с визгом отворачивались от брызг, парни тешились, смеясь чужой неудаче. Вот явился взрослый дядька, опрокинувший лишний жбан пива. Рожа красней красного, взгляд бестолковый. Этот не мелочился. Перелез высокую окраину, пошёл туда-сюда вброд. Оскальзывался, загребал расставленными руками. Грянуло веселье.